Рэдклифф и Уайтхед вместе с другими следователями быстро обнаружили халатности в работе компании Восточного Лондона, из-за которых вода из протекавшей неподалеку реки Ли загрязняла грунтовые воды вокруг резервуара компании возле Олд-Форда. В конце концов были обнаружены и нулевые пациенты из Бромли-бай-Боу: вода из унитаза погибшей семейной пары сливалась прямо в реку Ли меньше чем в миле от резервуара в Олд-Форде. В конце концов связь с запасами воды компании Восточного Лондона оказалась даже еще более статистически выраженной, чем связь с колонкой на Брод-стрит в 1854 году. Девяносто три процента всех погибших получали воду Водопроводной компании Восточного Лондона[13].

На этот раз вердикт был вынесен почти единогласно, и провидческие исследования Сноу наконец-то получили полное подтверждение. Сам Фарр произнес весьма эмоциональную речь в парламенте после того, как эпидемия сошла на нет. Он начал ее весьма сатирическим тоном, насмехаясь над коммерческими интересами, которые поддерживали миазматическую теорию, несмотря на множество доказательств ее неверности:

Конечно же, один человек все же заступался за атмосферу в качестве «образованного советника», и его свидетельство десять лет назад подвергли всеобщему осмеянию. Но Фарр признал определяющую роль, сыгранную Джоном Сноу:

Фарр настолько уверовал в доктрину Сноу, что в буквальном смысле переписал историю, заявив, что первоначальный успех идей Сноу был куда более весомым, чем на самом деле. В предисловии к докладу об эпидемии 1866 года Фарр, ссылаясь на дело о Брод-стрит, сообщает следующие поразительные факты о расследовании Комитета здравоохранения.

Либо Фарр умышленно искажал факты, либо же – как и у многих других после него – воспоминания о расследовании приходского управления полностью вытеснили у него из памяти доклад Комитета здравоохранения. Вспомните точную формулировку, с которой комитет «подтвердил» теорию Сноу: «После тщательного расследования мы не видим причин разделить это убеждение. Мы не видим четких доказательств, что вода действительно была загрязнена подобным образом». Кому нужна критика с такими подтверждениями?

Так или иначе, водная гипотеза наконец прочно вошла в научную парадигму. Уайтхед был очень доволен тем, что ему снова удалось помочь идеям старого друга найти большую аудиторию. Даже в The Lancet в конце концов смирились, выпустив через несколько недель после эпидемии 1866 года редакторскую колонку.

Судя по всему, доктор Сноу все-таки сумел выбраться из «дренажного колодца».

В последние десятилетия XIX века широкое распространение получила микробная теория заболеваний, и миазматистов вытеснило новое поколение охотников за микробами, составлявших карту невидимого мира бактерий и вирусов. Вскоре после открытия туберкулезной бациллы немецкий ученый Роберт Кох во время опытов в Египте в 1883 году выделил Vibrio cholerae. Кох, сам о том не зная, повторил открытие Пачини тридцатилетней давности, но работу итальянца научный истеблишмент того времени проигнорировал, так что именно Кох получил признание как первооткрыватель микроба, принесшего людям столько горя в прошедшем столетии. Впрочем, историческая справедливость для итальянского ученого все же восторжествовала. В 1965 году Vibrio cholerae официально переименовали в Vibrio cholerae Pacini 1854.

Но даже этих достижений оказалось недостаточно, чтобы убедить горстку верных приверженцев – например Эдвина Чедвика, который до самой смерти в 1890 году продолжал верить в болезнетворные свойства миазмов. Но большинство учреждений здравоохранения все же переориентировались на новые научные данные. Обеспечение санитарии источников питьевой воды и строительство систем устранения отходов стали центральными инфраструктурными проектами всех промышленных городов планеты. Сети электропередачи, появившиеся на рубеже веков, обычно привлекают к себе больше внимания, но именно строительство невидимой сети канализационных и водопроводных труб сделало современные города безопасными для бесконечных потребительских радостей, ставших возможными благодаря электричеству. Проект Базэлджета стал моделью, которую затем перенял весь мир. К 1868 году наконец была достроена насосная станция в Эбби-Миллс, и северная часть грандиозной канализационной системы Базэлджета наконец заработала на полную мощность. К середине 1870-х годов ввели в действие всю систему целиком. Нечистоты продолжали сливать в восточную часть Темзы до 1887 года, после чего трубы довели до открытого моря.

Строительство канализационной системы вызвало множество перемен: рыба вернулась в Темзу, зловоние ушло, питьевая вода стала намного более чистой. Но одна перемена особенно выделялась среди прочих. За все время, прошедшее с тех пор, как Генри Уайтхед помог обнаружить загрязнение резервуара вблизи Олд-Форда, в Лондоне не случилось ни одной эпидемии холеры. Борьба мегаполиса с микробом завершилась победой города.