И как он до сих пор не заметил происшедшей с ней перемены? Конечно, он мог принять это за обычное недомогание, какую-нибудь аллергическую реакцию на весенние запахи. Ведь ее талия еще не стала шире, она оставалась такой же стройной, как и раньше. Но если бы он заботился о ней по-настоящему, если бы обращал на нее внимание, он не мог бы не заметить перемен.

Именно в этом и заключалась проблема. Заботился ли о ней Вард? Неужели он относился к ней с таким безразличием, что все это могло остаться незамеченным? Она с трудом верила, что мужчина, живший с ней уже несколько месяцев, спавший с ней в одной постели, ни о чем не догадывался, сжимая ее в объятиях.

Иногда Сирена ловила на себе его изучающий взгляд. Тогда он улыбался и целовал ее или поднимался и уходил из комнаты, спускался в бар, а иногда шел на улицу и возвращался ночью, продрогший и усталый. Она научилась ни о чем его не спрашивать. Нет, он не злился и не отвечал резко, когда она порывалась спросить его о чем-нибудь, но его молчание, его взгляд, полный боли и страдания, останавливал ее.

Сирена отвлеклась от своих мыслей, услышав какое-то насвистывание. Из-за угла появился бородатый негр. Увидев Сирену, он кивнул и перестал выводить мелодию.

— Доброе утро, мэм, — сказал он. — Мне приказали привести этих маленьких бестий, мэм. Где их привязать?

Он кивнул на двух лошадей.

— И кто же вам приказал? — с любопытством поинтересовалась Сирена.

— Конечно, мистер Данбар, мэм. Он всегда берет пару жеребят, когда едет в горы.

— А мистер Данбар не сказал, когда он собирается уезжать?

— Не знаю, мэм. Но он сказал, что упряжь и седла готовы.

Сирена автоматически указала на кольца в стене, служившие вместо коновязи. Негр быстро привязал лошадей и пошел обратно, снова принявшись насвистывать. Похоже, она одна из всех ничего не знала. Вард опять собирается в горы, как в прошлом году и за год до того. Ей не следовало удивляться, но она ничего не могла с собой поделать. Он ни слова не сказал ей о своих намерениях, не говорил, что делать ей в его отсутствие, где она будет жить. Сирена не видела, как Вард укладывал вещи, готовил упряжь. Вард ушел сегодня после завтрака, не сказав, куда направляется, к этому она уже успела привыкнуть. Теперь Сирена думала иначе. Он не вернулся к обеду, не явился и к ужину. Разогревая бекон, Сирена представила, как он ест сейчас из серебряной посуды в отеле «Континенталь». Он наверняка ужинал с Натаном или с кем-нибудь из своих партнеров. Они скорее всего отправились туда с женами, одетыми в нарядные платья и украшенными драгоценностями.

Сейчас, наверное, пьют шампанское и произносят тосты, в воздухе витает запах дорогих духов и гаванских сигар.

За занавеской сверкнула молния. Сирена убрала остатки еды, вытерла руки и направилась в спальню. Отдернув шторы, она некоторое время стояла возле окна, глядя на вспышки золотого света, озарявшего ночное небо и горы Сангре-де-Кристо. Потоки дождевой воды смывали пыль, появившуюся с тех пор, как растаял снег.

Вновь занавесив окно, Сирена пошла в ванную. Наверное, ей пора ложиться спать. Вернулся Вард или нет, ей сейчас не хотелось спускаться в бар и искать его там.

Ванна подействовала на нее успокаивающе. Сирена не торопясь намылилась грушевым мылом, которое подарила ей на Рождество Консуэло. Да, Вард уезжал, но это же не конец света. Она не понимала, почему это ее так задело, может, потому, что он ни слова ей не сказал. Может, он боялся, что она устроит сцену, станет плакать, просить его остаться? А может, он молчал из-за того, что так долго жил один, наслаждаясь собственной независимостью и не считая необходимым сообщать кому-либо о своих планах? А может, он решил наконец избавиться от нее? Что, если Вард хотел дотянуть до последней минуты и лишь тогда сказать, что между ними все кончено? Может, он желает, чтобы она нашла себе кого-нибудь еще до его возвращения?

Изменится ли что-нибудь, если она расскажет ему о ребенке? Она так долго прожила с ним, однако не могла ничего утверждать с полной определенностью. Вард отличался замкнутостью. Жизнь, которую он вел, не удовлетворяла его, в этом не приходилось сомневаться. Если бы он был счастлив, ему не понадобилось бы уединяться в горах. Он приехал искать золото — так, по крайней мере, говорил сам, — но в таком случае он купил бы одну из шахт в Криппл-Крике на деньга, которые ему удалось выиграть в карты. Нет, жизнь игрока не доставляла ему удовольствия, и все же он оправдывал свой выбор. Почему? Из-за денег?

Может, он хотел вернуть все, что когда-то потерял? Или у него не оставалось другого выхода, и он только так мог восстановить свое прежнее положение в обществе?

После нескольких месяцев, проведенных вместе, она могла бы разобраться в его чувствах по отношению к ней. Сирена понимала, что ему нравилось ее общество, он считал ее красивой, но не более того. Иногда ей казалось, что этого ему вполне достаточно. Она не знала, кого в этом обвинять: себя саму или Варда.

Что станет с ней, если он ее оставит? Куда ей деваться? В Криппл-Крике не найдется места для женщины в ее положении, без мужа, без дома. Какое-то время она еще могла бы работать, но где сейчас найти работу? Старейшина Гриер, наверное, сказал бы, что ее постигла кара. Странно, но она не чувствовала за собой никакой вины, ощущая только тупую усталость и злость на собственную беспомощность.

Сирена резким движением поднялась на ноги, расплескав на пол воду, и вышла из ванны. Она вытерлась, двигаясь словно автомат, и надела пеньюар. Ванна согрела ее, ей даже стало жарко, и она вернулась в комнаты, не завязав пояс.

Гроза еще не кончилась, вспышки молнии озаряли темную комнату. Сирена вынула шпильки из заколотых перед купанием волос и снова подошла к окну. Огненные стрелы танцевали на вершинах пиков, раскаты грома сотрясали стены городских зданий и гулким эхом отражались в горах. Ночью завладели какие-то дикие, необузданные силы. Они возбудили в Сирене огненную страсть, которая, однако, вызывала у нее ужас.

Ей показалось, что за спиной слышится чье-то дыхание, и она обернулась. В дверях стоял мужчина. Сирена замерла. Новая вспышка молнии осветила ее темные с серебром волосы, горящие глаза, мраморно-белые руки, изящную фигуру с гордой осанкой. Та же вспышка осветила и человека у входа.

— Вард! — вырвалось у нее с облегчением.

— Надеюсь, ты не ждала кого-то другого?

В его голосе звучала ленивая ирония, хотя Сирена могла бы поклясться, что секунду назад видела боль в его глазах.

— Я не заметила, как ты вошел.

— Мне повезло.

Когда он подошел ближе, Сирена поспешно отпустила штору и попыталась завязать халат. Судорожно нащупывая пояс, она сделала шаг назад. Волна света снова залила комнату, и слова Варда потонули в раскатах грома.

— Я не хотел тебя пугать.

— Я и не испугалась, ну, может, совсем чуть-чуть.

Вард замолчал, увидев, что она ушла в ванную за лампой.