— Смотри, — сказала Сирена, поднимаясь на цыпочках и указывая на велосипедистов, двигавшихся в окружении толпы, — это не Лесси?

Это действительно оказалась третья жена старейшины Гриера. Она принимала участие в параде велосипедистов и ехала так, будто никогда не пользовалась никаким другим транспортом. Рядом бежал толстый молодой человек с зонтиком, который он пытался держать над головой Лесси. Заметив Сирену, Лесси помахала ей рукой, едва не столкнувшись с соседом.

— Я слышала, что мормоны уехали. По-моему, это лучшее тому доказательство, — засмеялась Сирена, с радостью взглянув на Консуэло.

— Не знаю, — ответила испанка, — я не видела твоего сумасшедшего «святого», но он, говорят, отправил семью дальше, а сам остался в Спрингс и работает плотником.

— Зачем ему это надо?

— Кто знает? — Консуэло пожала плечами. — Он ведь потерял двух своих женщин, так? Может, ему захотелось остаться здесь, пока он не вернет вас обеих в свое — как это? — лоно.

— Не говори такое даже в шутку, — содрогнулась Сирена, и на ее лице появилось испуганное выражение.

— А может, он считает своим долгом донести спасительное слово до всех девчонок с Мейерс-авеню.

— Что же он тогда до сих пор этим не занялся?

Скоро Сирена вспомнила эти слова, которые она произнесла с такой легкостью. Не прошло и месяца, как старейшина появился в «Эльдорадо». Гневно потрясая дланью, он клеймил всех приспешников Мамоны и Вельзевула, живущих в мире «фараона», покера и рулетки.

За несколько недель, пока Вард находился в отъезде, Сирена не изменяла своей привычке проводить пару часов в баре. Управляющий и все служащие салуна неизменно проявляли заботу о ней. То ли заметив, что она беременна, то ли просто следуя указаниям Варда, но Сирену без внимания они не оставляли никогда. Когда что-нибудь в салуне шло не так, как надо: то ли Тимоти пьянствовал целую неделю, то ли неожиданно заболевала какая-нибудь хористка, или вместо партии отборного виски присылали какую-нибудь гадость, — они сразу обращались к Сирене. Она заменяла Тимоти у рояля, переделывала программу шоу, отправляла обратно негодную выпивку. Во время отсутствия Варда следить за тем, чтобы в «Эльдорадо» все оставалось в порядке, входило в обязанности Тимоти, заменившего бывшую компаньонку Варда. Но с тех пор, как ирландец перестал ограничиваться кружкой пива и перешел на напитки покрепче, эта работа постепенно легла на плечи Сирены. Теперь именно ей приходилось разбираться со всеми несчастьями.

— Как быть с этим проклятым проповедником, мисс Сирена? Он нам все дело так развалит — что ни день, то скандал, этот чертов старик совсем спятил.

— Я не знаю, что с ним сделать, — ответила Сирена с горечью, — ведь он не нарушает закон.

— Он порочит прекрасную женщину, а именно вас, мэм, — заметил управляющий.

— Наши мальчики могут просто взять его под белые ручки, нежно так, знаете, и вывести на солнышко, чтобы он там погрелся, а заодно и подумал о своем поведении.

— Не надо этого делать, — Сирена покачала головой.

— Провалиться мне на этом месте, если я что-нибудь понимаю. Он же вас оскорбляет. По-моему, нашему приятелю надо дать пару, уроков хороших манер, и, боюсь, мистер Данбар будет очень недоволен, если мы его малость не проучим.

— Я очень рада, что вы так обо мне заботитесь, но слова этого человека не кажутся мне оскорбительными.

— А мне кажутся! — Управляющий плюнул на стойку, которую протирал.

— Может, он скоро уедет.

— Надеюсь. Чует мое сердце, что он в конце концов нарвется на крупные неприятности.

Однако им ничего не пришлось делать. Старейшина появлялся не только в салуне, он еще и оскорблял клиентов Перли. Однажды к нему подошел Отто, похлопал по плечу, и оба они скрылись в соседнем здании. Той ночью мормона больше никто не видел.

Прошла неделя. Сирена часто вспоминала о том, какой счастливой казалась Лесси на том параде. Знала ли она, что старейшина не уехал? Может, ей опять приходится прятаться? Сирена со страхом представляла, что случится, если ее найдет Гриер. Ведь он абсолютно не сомневался в себе самом и в своих правах, и Лесси вряд ли сумеет противостоять ему с его необычными методами убеждения. По ее мнению, им вообще не следовало с ним встречаться и разговаривать. Если Гриер не найдет Лесси, ему не останется ничего другого, кроме как уехать отсюда.

Чтобы успокоить одолевавшую ее тревогу, Сирена решила пойти к Лесси и убедиться, что с ней все в порядке. Накинув шаль, она отправилась к ней домой. Вечер еще только начинался, хотя на приисках уже заканчивалась смена. Выпуская клубы черного дыма, прошел поезд на Виктор. Заходящее солнце сделало небо над горами пунцовым, словно окрасив его в багряный цвет. На закате здесь немного холодало, даже летом по вечерам в воздухе чувствовалась прохлада. Улицы покрывала пыль, дождя уже давно не было. От зеленой травы не осталось и следа, только белые головки молочая украшали сухие ковры поникшей желтой растительности. Это время года считалось в здешних местах самым засушливым.

Сирена потеряла прежнюю ловкость в движениях. Она еще не слишком растолстела, но ей казалось, что она стала огромной, как винная бочка. Задыхаясь от долгой ходьбы, она с минуту постояла перед дверью, переводя дыхание, а потом постучала.

На стук никто не отозвался. Может, Лесси ушла? Сирена прислушалась. Внутри царила тишина, которую нарушали лишь далекие голоса мальчишек, где-то гонявших мяч.

— Лесси?

Сирена постучала еще раз. Никого. Она подергала ручку двери. Она могла бы оставить Лесси записку, написать, что заходила к ней.

Дверь открылась.

— Есть кто-нибудь дома?

Дом встретил ее темнотой. В тишине слышалось назойливое жужжание мух, в воздухе висел какой-то неприятный приторный запах: Все в комнате было перевернуто вверх дном. Разбитый кувшин валялся на полу.

Разбросанные повсюду вещи почти все оказались изодранными в клочья. Матрас, простыни и одеяла тоже были сброшены на пол. Сирене, очутившейся посреди этого кошмара, показалось, что по комнате промчался ураган.

Лесси вряд ли сюда вернется, ей просто нечего здесь делать. Сирена повернулась, собравшись уходить. И в этот момент ее взгляд задержался на пространстве между кроватью и стеной.

Лесси, избитая, лежала на полу, в ее светлых волосах запеклась кровь. Сирена с ужасом посмотрела на ее бледное лицо с открытыми глазами. Щеки покрывали многочисленные порезы, а между зубов выглядывал кончик прикушенного языка. На шее, на плечах и руках виднелись черные кровоподтеки. Талию прикрывал кусок ткани — все, что осталось от ее халата. Ноги, грудь и живот были изрезаны.

Охваченная дрожью, с мокрыми от слез щеками и плотно сжатыми губами, Сирена подошла к Лесси.

Она умерла, в этом не оставалось сомнений, и смерть наступила уже давно. Ей теперь никто не мог помочь. Рыдая, Сирена бросилась прочь из дома и побежала по улице.