Внутри всё сводит от напряжения, но мне нужно знать как можно больше подробностей, чтобы этот кусок раскалённой арматуры, пекущий между рёбер, выжег всё, что я успел себе нафантазировать. То, как впервые завожу её в ангар, закрыв глаза ладонями, или учу кататься на скейте на пятачке асфальта за зданием общежития. Вере с непривычки боязно. Руки крепко обнимают меня за шею, и смех – её звонкий смех везде: во дворе, высоко над кронами, в моей раскуроченной груди.

Хочу от него избавиться, а не выходит. Какая-то часть меня сопротивляется и от этого боль становится ещё острее. Как же печёт, мама! Я потерял свою Веру, но надежда, кажется, вгрызлась глубоко в спинной мозг.

– Что она там забыла? – повторяю глухо.

– Стажируется у какого-то вирусолога, – Лиза сердито отбрасывает мою руку, однако остаётся стоять на месте, добивая торжествующим шёпотом сквозь слёзы. – Другая страна, другая жизнь, другие возможности и в перспективе нормальный зрелый мужик, от которого не нужно бежать на другой конец света. Кем она была здесь, рядом с тобой? Что видела? Крысёныш с помойки.

Ну здравствуй, детства карусель, я тут присяду, прокачусь.

Убрав телефон в нагрудный карман рубашки, сжимаю голову, стараясь вернуть мыслям ясность. Недоверие: отчаянное, упрямое, глупое крепко держит за горло, не давая развернуться и уйти.

– Дай хоть её новый номер.

Мне нужно убедиться, чтобы принять это до конца.

– Вера не оставила, и я не дам, – задирает подбородок Лиза. – Если сочтёт нужным, сама сообщит. Не сомневаюсь, у неё твой сохранился.

Не сомневайся, она знает его наизусть. И за столько времени – ни слова.

Опять ты?!

Вечером того же дня...

Вера

После покупки дома, денег, вырученных с продажи золота, осталось не так уж много, как и дров в поленнице. К ведению сельского хозяйства жизнь меня особо не готовила, а услужливые соседи, ломящиеся в дверь с утра пораньше с пирогами и кувшином парного молока обитают разве что в рекламе. Пришлось устраиваться в гимназию, но экономить от этого я не перестала. Старое радио, книги и воспоминания пожилой вдовы, живущей через дорогу – вот все мои развлечения. Даже интернет не стала подключать, ведь уже скоро на свет появится мой богатырь, а значит, лучшим отдыхом станет подушка.

Когда становится совсем одиноко монотонное течение моих вечеров разбавляют короткие звонки домой. Короткие, потому что родные задают слишком много вопросов, на которые у меня по-прежнему нет внятных ответов. Вызовы в моём мобильном в основном исходящие, однако сегодня судьба решила меня удивить инициативой сестры.

– До тебя не дозвонишься, – не дожидаясь дежурного "слушаю", сходу укоряет Лиза.

– Звук был отключен, – улыбаюсь, устало откидываясь на диване. – Я тоже по тебе скучаю, вредина.

Но продолжать Лиза отчего-то не спешит. Слышно, как чиркает зажигалка, затем следует тягучий вдох и только потом сестра произносит с неохотой, словно каждое слово жжёт ей язык.

– Я сегодня видела Лихо.

– Напомни, кто это? – смеюсь виновато с нотками истерики, не сумев придумать ничего лучше, кроме как включить дурочку. Даже на расстоянии одно прозвище Лиховского продолжает ускорять мой пульс.

– Тот, с кем ты развлекалась за моей спиной.

Звучит отрешённо, а ощущается как хорошая такая, хлёсткая пощёчина. Я слишком хорошо знаю Лизу, чтобы понимать сколько воздушных замков раздавлено под этой плитой апатичности. От мощного выброса адреналина меня начинает подташнивать. Не знаю, откуда ей стало известно, но отпираться бессмысленно.

– Лиза, маленькая моя, всё было совсем не так.

Бога ради, а как?! Как объяснить, если я бы всё повторила, будь у меня хоть сто попыток? Стоит увидеть его усмешку, вдохнуть мятный запах, коснуться волос, и я перестаю себе принадлежать.

– Избавь меня от подробностей, – с неприкрытым отвращением выдыхает сестра, отчего моя рука в непроизвольном жесте ложится на живот, словно ограждая малыша от ядовитой правды. Чужой правды. Он плод любви, а не предательства.

– Хорошо, продолжай, – убито киваю, полностью признавая свою вину.

– Этот маньяк чуть руку мне не вывернул, пока пытался выведать хотя бы твой номер.

– Мне стоит его сменить?

Я не готова услышать Матвея. Одно упоминание, что он меня ищет уже слишком мучительно. Слишком велик соблазн вернуть всё, как было: снова смотреть, как он разрушает себя, позволить ему рушить жизнь нашего малыша. Я готова пойти за Лиховским в огонь и в воду, но не имею права платить за это будущим ребёнка. Нашему крохе не место среди уголовников и грязных денег. Ему ни к чему воспитываться законами улицы.

– Нет, я сказала, что ты проходишь стажировку в Штатах. Ты бы не стала скрываться без причины.

– Спасибо. Ты всё сделала правильно.

Страшно представить на что он способен пойти, чтобы не экономить на игрушках да памперсах. А в том, что Матвей будет безбожно баловать свою плоть и кровь можно не сомневаться.

– Не благодари. Я считаю, что ты имеешь право знать... Также, как я имела право на искренность старшей сестры.

– Лизка, – вымученно рычу, ударяя ладонью по матрасу. – Мы уже переспали, когда ты привела его в наш дом! Я не знала...

– Словами доверия не склеишь, – жёстко отрезает она. – Не звони мне больше. Прощай.

* * *

Июнь

Лихо

– Опять ты?!

Верин отец, как всегда рад меня видеть. Сегодня даже счастлив настолько, что с порога явил моему взору ствол охотничьего ружья. Что ж, я впечатлён не то слово, но уходить не обменявшись парой дежурных фраз как минимум невежливо.

– Опять, – усиленно тяну лыбу, гадая, есть ли внутри патроны. Два моих предыдущих визита, показали, что шутить этот мужик ненавидит чуть ли не больше, чем меня.

– Я не буду спрашивать, чего ты в прошлый раз не понял, – мне в грудь упирается длинный холодный ствол. – Просто повторю как для умственно отсталых: хватит портить жизнь моим девочкам. Одну довёл до нервного срыва: она на медаль шла, а теперь с горем пополам экзамены сдала! Вторую вообще не пойми куда загнал. Ты отнял у меня дочерей, гадёныш, стравил их, заставил страдать. Чего ты ещё хочешь?

– То же, что и в прошлый раз: номер, – твёрдо смотрю в одутловатое лицо, понимая, насколько это всё бесполезно. От вида его наливающихся кровью глаз у меня на спине выступает ледяной пот и сердце начинает колотиться где-то в висках. Пальнёт. Может, не сегодня, но очень скоро.

– Ах, точно номер... – молниеносным движением Верин отец разворачивает ружьё и резко бьёт меня прикладом в грудь. – Я выгравирую его на патроне и в следующий раз с удовольствием выпущу тебе в голову. А пока пошёл вон.