– Садись, – выдыхает мне сигаретным дымом в лицо Верин отец.

А ещё год назад в их семье не курили...

Я показательно бесстрашно усмехаюсь, на ходу придумывая предлог отказаться от такого ни черта не заманчивого предложения, но в голову приходит только геморрой. Да ну, гон какой-то. Будь что будет. Всё равно приходить не перестану.

– Доброе утро, – пытаюсь ввернуть в грядущую жесть немного позитива, да мужик обрывает меня взглядом – суровым, бескомпромиссным, таким, что сердце не просто останавливается, оно проваливается прямиком в пятки.

Глупо убеждать себя, что мне не страшно. Ещё как страшно. И даже не от того что челюсть до сих пор помнит силу его удара, а потому что врезать в целях самозащиты не поднимется рука. Вера, её семья – неприкосновенны.

Обойдя машину спереди, забираюсь в салон. Полной грудью вдыхаю запах дорогой кожи, цитрусового освежителя и власти. Власти сделать с безродным сопляком что душе угодно.

– Скажи, я тебя предупреждал насчёт моих дочерей? – режет слух ничем не прикрытая неприязнь.

– Было дело, – морщусь, без интереса глядя в окно.

– Повтори, что конкретно от тебя требовалось?

– Оставить их в покое.

– А что сделал ты?

– Продолжил здесь отираться.

– Как думаешь, что я с тобой за это сделаю?

– Да что угодно, – пожимаю плечами и дерзко смотрю в блекло-голубые глаза, наживая себе гарантированные неприятности. – Только шепните промежду прочим Верин номер.

– Настойчивый, да? – хмыкает Поплавский. – А вот представь себе, что у тебя есть ребёнок. Хорошенько представь, потому что от твоего ответа сейчас зависит многое.

Честно пытаюсь примерить на себя роль отца взрослой дочери, но что-то слабо выходит. Так далеко в своих планах на жизнь я ещё не заходил.

– Сложно, – решаю не увиливать, всё равно взрослый мужик фальшь за версту учует. Но если это мой шанс раздобыть хоть какой-то намёк о местонахождении Веры, то я его не прощёлкаю. – Ладно, допустим.

– Так вот, допустим у тебя есть ребёнок. Твоя кровь и кровь твоей женщины. И вдруг какой-то пришлый... как тебя, кстати, звать? Забыл.

– Матвей, – отвечаю на автомате, безуспешно пытаясь определить к чему он клонит.

– И вдруг какой-то пришлый, назовём его Матвей, делает твоему ребёнку больно. Реально больно. Например, отрезает правую руку.

– Я исправился! – вскидываюсь, чувствуя, что ещё немного и взорвусь. Да когда ж уже меня хоть кто-нибудь выслушает?!

– Остынь, сосунок, – хмуро рявкает он одной лапищей вдавливая меня в сидение. – Спрашиваю единственный раз: что бы ты с ним сделал за такое?

Долго смотрю в его глаза. Со злобой, смотрю, прямо. В воздухе отчётливо сгущается обоюдная неприязнь.

– Закопал бы. Живым.

От его злорадной ухмылки не стыдно уссаться, но мне уже всё равно. Меня колотит от ярости. Он точно знает, где Вера. Знает, и молчит.

– Ладно, едем дальше. Расскажи о себе: сколько лет, чем живёшь, чем дышишь. Смотрю, на колесах прикатил. Машину покрасоваться одолжил или обчистил кого? Только правду и коротко.

– Мне двадцать... почти двадцать один. Мы с другом купили два ангара под овощехранилища и за...

– Это явно больше миллиона, – обрывает он меня на полуслове. – Откуда деньги?

– У его отца крупная риэлтерская фирма. Мы убедили старика в рентабельности такого вложения. За год вернули почти половину суммы. Машину брал в лизинг.

– Девочек клеить?

– По работе мотаться! – закипаю доведённый до ручки его предвзятостью. – Сопляку в спортивном костюме никто не даст продукцию вперёд денег.

– Учёбу бросил?

– Нет, на заочное перевёлся, – сбрасываю его руку и тихо добавляю: – Ради мамы доучусь. Ей это важно.

– Хорошо, у тебя в перспективе есть прибыльное дело, диплом, беззаботная жизнь и хорошие друзья. Объясни старому дураку, зачем тебе моя дочь?

– До неё я жил как в показушном шоу: ярком, с кучей дешёвых удовольствий и красивыми декорациями под громким названием "свобода". Но в действительности сидел на привязи посреди ненавистной помойки, и глотал отходы, выдавая их за полноценную пищу, ибо боялся сделать шаг в сторону и потерять то малое, что имею. Вера помогла мне понять, что на самом деле у меня ничего не было, абсолютно ничего. И я шагнул. А теперь шагаю по инерции дальше, но больше не знаю, куда и зачем.

Мы снова молчим, каждый в своих мыслях. Страха больше нет. Смотрю на Поплавского, и ничего. Совсем. Обычный, крупногабаритный мужик с осунувшимся лицом и бесконечно вымотанным взглядом.

– Мне понравилась идея закопать живым, – он достаёт из бардачка блокнот и что-то быстро размашисто пишет. Я тут же теряю интерес, поняв, что это не цифры, но дальнейшие его слова заставляют меня встрепенуться. – Номер её не дам. Услышит твой голос, опять куда-нибудь рванёт, оба потом не отыщем. Вот адрес деревни. Крайний дом на выезде. Будь убедительным, иначе я тебя из-под земли достану и туда же прикопаю, только значительно глубже. Свободен.

Прежде чем выбраться из внедорожника, приходится дважды ущипнуть себя, чтобы хоть частично вернуться в реальность. На своё порывистое "Спасибо!" получаю угрюмый взгляд Поплавского и в каком-то непонятном трансе возвращаюсь в машину. Из-за нереальности происходящего не совсем осознанно хлопаю дверью, проворачиваю ключи в замке зажигания и, вбив в навигаторе указанный на листке адрес, срываюсь со двора, оставляя позади клубы дыма из выхлопной трубы.

Примерно на середине пути в голове понемногу начинает проясняться. Я более или менее осознанно примеряю на себя мысль, что через каких-то пару часов смогу её увидеть, услышать, дотронуться. И крою себя последними словами. Это ж надо, столько времени мечтать о встрече, но не додуматься купить хотя бы нормальный букет. А по дороге, как назло, ни одного населённого пункта. Психанув, торможу у обочины. По обе стороны от дороги поля, тополя, и цветов ни шиша. Только несколько диких подсолнухов колышется на тонких стеблях у дорожного знака.

Сорвав их, сажусь прямо на асфальт. Закуриваю. Руки не слушаются, чувства оглушают: кричат все разом, как малышня в субботний вечер на детской площадке. Докурив, ещё какое-то время верчу в руках куцые подсолнухи. Пахнут какой-то хренью, выглядят примерно так же. Не такой я представлял нашу встречу.

Да какая к чёрту разница?!

Мы. Сегодня. Встретимся.

Я нашёл её.

Дальше гоню как ненормальный. Въезжаю в богом забытую деревню, маньяком всматриваюсь в прохожих. Как во сне торможу у калитки самого крайнего дома. Зелени вокруг – море. Тёплый слабый ветер раздувает развешенные на верёвках полотенца. Какая-то пожилая женщина сидит на пеньке в тени яблони перед домом и что-то бубнит себе под нос, хлопая в ладони.