Это был тот самый автомобиль, владельца которого я встретила сегодня в больнице. Подумала, что снова барахлит двигатель, но, когда машина в очередной раз поворачивала, увидела, что усач расположился на пассажирском сидении, а управляет чудом техники Грин.

Через пять минут мучений (в том числе моих — неудобно было стоять, поддерживая компресс) машина поехала более-менее ровно.

— У вас отлично получается, Эдвард, — похвалил усач, выйдя из салона, чтобы занять место за рулем. Мотор уже не рычал, и я легко разбирала слова. — Еще несколько занятий, и смело покупайте собственный автомобиль.

— Вы мне льстите, — покачал головой выпрыгнувший на исполосованный колесами снег Грин, улыбаясь при этом, как девица, получившая первый в жизни комплимент. — Водитель я бездарный.

— Зато врач хороший, — утешил владелец измученного авто. — А этот дар ценнее умения управлять горой железок.

Лицо доктора на миг искривила недовольная гримаса. Похоже, кто-то расстроился, что ему не дано «управлять горой железок».

Всю степень его расстройства я прочувствовала, когда автомобиль выехал со двора. Грин какое-то время глядел ему вслед и даже улыбался, но, когда рев мотора стих, со злостью ударил кулаком по воздуху. Одна из стоявших под забором металлических бочек со скрежетом смялась, а я отпрыгнула к кушетке.

Да-да, повышенный уровень эмпатии, отсутствие защиты… Но лучше держаться подальше от этого психа.

До вечера я просидела в кабинете наставницы с книгами и конспектами. Отек сошел, и нога почти не болела, так что после дежурства я успела сбегать в столовую, а оттуда уже направилась в библиотеку, где меня ждали друзья.

Саймон пришел с Брюсом и Шанной, но говорить с боевиками было не о чем. Ни у нас, ни у них новой информации не было.

Воскресенье я посвятила учебе, а вечером выбралась с Мэг на репетицию к Сибил. Премьера спектакля была назначена на конец мая, но уже сейчас можно было сказать: мертвая девочка обречена на успех и память в веках.

Утро понедельника прошло на факультете целительства. Поприсутствовала на лекции по травматологии (ее читали четвертому курсу, но в свете недавних событий леди Пенелопа настояла, чтобы я послушала). Потом смотрела, как второкурсники на практике по анатомии терзают труп. Но полностью сконцентрироваться на учебе не могла: мысли занимал предстоящий визит к Оливеру. За выходные я успела соскучиться, но так и не придумала, как обходить его попытки влезть мне в голову и в душу.

Впрочем, в душу я его впустила бы. В ту ее часть, где жили наивные девичьи мечты, из окошек открывался вид на ромашковые поля, а на выкрашенных в нежно-розовый стенах висели портреты милорда ректора во всех ракурсах…

— Здравствуйте, Элизабет. Как прошел день?

— Еще не прошел.

Если он до сих пор не заставил меня говорить «правду и ничего кроме правды», то, скорее всего, не владел нужными навыками. Магия воздействия — сложнейшая область дара, доступная лишь избранным, иначе маги давно захватили бы мир. А улыбки Оливера, его мягкий голос и дружелюбный тон — это все-таки не то.

Однако и эти улыбки, и голос не лишены были чар, и, чтобы не попасть окончательно под их влияние, я отводила взгляд и искала нейтральные темы для разговора. На глаза попались разложенные на столе библиотечные карточки. Те самые.

— Проверяете сохранность книжных архивов? — спросила, понимая, что, если формуляры связаны с исчезновением студентов, правды я не услышу.

— А, это, — Оливер поморщился. — Еще одно неразгаданное дело. Но оно не стоит обсуждения.

— Почему же? Неразгаданные дела — это интересно.

— Да ничего интересного. Одна из библиотекарей недавно пожаловалась на следы постороннего присутствия во вверенной ей секции. Якобы некоторые формуляры заполнены чужим почерком, тогда как, судя по датам, она работала одна и книги выдавала лично. Принесла несколько карточек для примера, и мне действительно показалось, что они заполнялись разными людьми. Следов магии я не обнаружил, а спустя несколько дней… Вот, — он пододвинул ко мне формуляры, — взгляните сами. Один почерк?

— Да, — ответила я, присмотревшись.

Вспомнила женщину, выдававшую мне книги в мой первый день здесь. Выходит, взволновало ее не имя Чарли Лоста, а то, что карточка заполнена чужой рукой, и это не имеет отношения к пропаже студентов. Или все-таки имеет?

Я отыскала формуляр «Города Драконов».

— Такое случается, — продолжал Оливер. — Самопроизвольная оптическая иллюзия. Иногда древние книги создают искажения…

— Это не те формуляры, — прервала я его.

— Что значит «не те»? — удивился он.

— То и значит. Вот на этом, — я сунула карточку ректору под нос, — после доктора Грина должно быть имя Чарли Лоста. Я знаю, потому что сама хотела взять эту книгу. Но Чарли не успел ее вернуть до того, как пропал.

— Куда пропал?

— Ну… Туда же, куда и все. Он же первый, кто исчез. Еще в октябре.

— Вы что-то путаете, — покачал головой ректор. — Первый случай зафиксирован в середине ноября. Пропавший — Герман Складовик.

Бред. Зачем он так говорит? Да, поначалу исчезновение Чарли скрывали, но теперь-то всем известно, что студенты пропадают.

— Присядьте, мисс Аштон, — мне заботливо пододвинули мне кресло. — Хотите воды?

Я замотала головой.

— Чарли Лост, — повторила настойчиво. — Пропал в октябре. И не смотрите на меня так! Я не сумасшедшая!

— Она не сумасшедшая, — повторил возникший за спиной Оливера Мэйтин.

Ректор моргнул. Растерянная жалость в его глазах сменилась задумчивостью. Он обошел стол и снял трубку телефонного аппарата.

— Мистер Адамс, найдите инспектора Крейга и попросите прийти. Срочно.

Спасибо, хоть не целителей вызвал.

— Не за что, — мрачно отозвался бог. — Когда ты в последний раз обсуждала с кем-либо Лоста?

Позавчера, когда встречались с командой Саймона.

— Тогда о нем еще помнили? Значит, время есть.

Для чего? Что вообще происходит?

Бог не ответил.

Через пару минут, не иначе как порталами, пришел Крейг.

— Здравствуйте, инспектор, — приветствовал его глава академии и спросил без предисловий: — Кто из студентов пропал первым и когда?

— Доброго дня, милорд. И вам, мисс, — левый глаз полицейского глядел на меня, а правый, казалось, прямо на стоящего рядом Мэйтина. — Если память меня не подводит, о первом исчезновении заявили восемнадцатого ноября. Студент четвертого курса Герман Складовик.

Ну вот, еще один!

— А если память вас все-таки подводит? — вкрадчиво поинтересовался Оливер. — Мисс Аштон вот утверждает, что до мистера Складовика пропал другой студент.