Маше Шаховской, а как раз на той самой Екатерине Опалевой, которая числится в советских спецслужбах под псевдонимом Эльза. Мария Шаховская лично узнала Опалеву, когда та приехала в Хельсинки, и я сообщила об этом Росслингу. Почему он не информировал, мне непонятно, – Маренн сделала паузу, Шелленберг молчал, ожидая, что она скажет дальше, чувствовалось, что он неприятно удивлен. – Не знаю, какую игру ведет Росслинг, – продолжила она, – какую выгоду ищет, но мне думается, он также не довёл до сведения начальства, каким образом Эльзе удалось его обставить.

– Он доложил о неком глубоко законспирированном лице, которое было неизвестно ни ему, ни сотрудникам бюро Канариса, личный агент Эльзы, сыгравший свою роль, когда, казалось бы, все пути были отрезаны. Это очень опытный сотрудник НКВД, сейчас Росслинг занимается его допросами, чтобы собрать как можно больше информации.

– Собрать информацию? С кого? – Маренн возмутилась. – Он об этом докладывает вам, штурмбаннфюрер?

– Нет, Росслинг работает напрямую с Гейдрихом, он докладывает ему, а группенфюрер сообщает мне.

– Росслинг просто обманывает, чтобы выиграть время и оттянуть тот момент, когда ему придется признать, что он сам виноват в том, что Эльза его обыграла. Его тайный суперагент – пожилая, больная женщина со слабым сердцем, одышкой, кашлем в возрасте около семидесяти лет. Это княгиня Дарья Ливен, бывшая преподавательница музыки и французского в Александровской гимназии в Санкт-Петербурге. её старшая сестра возглавляла Смольный институт и пользовалась расположением русской императрицы Александры Фёдоровны. Она хорошо известна княжне Марии Шаховской, так как преподавала им с сестрой музыку. Княгиня Белозёрская, камер-фрейлина её величества, пригласила Дарью Ливен заниматься с её новой воспитанницей. Так эта добрая, наивная женщина познакомилась с будущим агентом Эльзой, – Маренн усмехнулась. – После революции Дарья Ливен бедствовала в России, и бывшая ученица, Катрин Опалева, вдова уже погибшего князя Белозёрского, предложила ей помощь. Но не от себя, у самой у неё в большевистской России давно ничего не было, даже собственной пары туфель, всё принадлежало НКВД, где она к тому времени уже служила. И помощь она, естественно, предложила от этой организации, только бедная княгиня Ливен ничего об этом не знала. Опалева помогла бывшей преподавательнице выехать из России в Финляндию, сняла для неё квартиру, спонсировала деньгами, как бы держала про запас. Пока не пришло время спросить по счету. Это случилось как раз 28–29 ноября, когда, приехав в Хельсинки, чтобы разблокировать своего резидента, Опалева поняла, что миссия её провалена, так как германские спецслужбы совместно с финской контрразведкой её опередили. И вот тогда она вспомнила о Ливен. Это не какого-то спецагента, глубоко законспирированного и обученного, Эльза направила, чтобы выманить нашего человека в посольстве, затаившегося по приказу Росслинга. Она уговорила эту старую, больную женщину, живущую одиноко с кошкой, выполнить её инструкции, а та всё перепутала и в результате попалась в руки финской полиции в Турку. Это какой опытный спецагент, о котором рассказывает Росслинг, так бы опростоволосился? Это только дилетант, напуганный, неопытный. Сейчас княгиня Ливен находится в резиденции Росслинга, он действительно забрал её у финнов, – подтвердила Маренн. – Но ни одного допроса не провёл. Я запретила ему её допрашивать, так как у неё от всего пережитого случился сердечный приступ, я вовремя успела, иначе бы она умерла. И не исключено, что он повторится. К тому же допрашивать её не о чем. Хоть я и не сотрудник спецслужбы, но даже мне это понятно, – добавила Маренн возмущённо. – Случайный человек, дилетант, отправившийся на задание с любимой кошкой в клетке, своей главной драгоценностью! Всё, что она знала, она уже изложила тому шоферу в Турку, который сдал её в полицию. К тому же в связи с началом боевых действий вся эта информация устарела. Росслинг сейчас держит у себя эту Ливен, а Гейдириху докладывает, что у него в руках крупный агент, в надежде, что таковой попадётся. Благо он с группенфюрером на прямой связи и проверить его не так просто.

– Я полагаю, фрау Ким, группенфюреру будет крайне интересно узнать всё, что вы сообщили, – заметил Шелленберг задумчиво. – Он не знает и малой части этой информации. Росслинг пользуется его крайней занятостью.

– Однако меня беспокоит то, что сейчас положение княгини Ливен усложнилось, – продолжила Маренн. – Во-первых, Росслингу пока неизвестно, но я обязана сообщить, что Эльза вернулась в Хельсинки, она уже не в Швеции, как думает Росслинг, она здесь. Её обнаружила финская полиция, когда пришла арестовывать одного из её агентов, того самого, который должен был после выполнения задания переправить в Швецию княгиню Ливен. Она назвала его имя шоферу такси, тот назвал его на допросе. Агент, конечно, поменял документы и сменил место жительства. Но в военное время новому человеку трудно остаться незамеченным, его приметила одна из жительниц поселка в окрестностях города Пори и донесла в полицию. Агент в перестрелке был убит, Эльзе удалось скрыться. Теперь не знаю, кого Росслинг постарается выставить в качестве суперагента, никого, кроме самой княгини Ливен, у него не остается, – заключила Маренн. – А это значит, что над бедной женщиной нависла смертельная опасность. Он постарается как можно скорее избавиться от неё. Ведь не предъявит же он её Гейдриху? Тот сразу уличит его в обмане. А так – убита при попытке к бегству, а документы – вот, всё оформлено верно, бумага всё стерпит. Для Росслинга это способ оправдаться. Ведь не признается же он Гейдриху, что сам совершил ошибку, приказав финской полиции снять наружное наблюдение за Эльзой, уверенный в том, что у неё нет никаких запасных вариантов. По этой причине она смогла незамеченной отправиться к княгине Ливен и устроила эту операцию. Иначе каждый её шаг был бы известен властям, и тогда её действия по-настоящему были бы блокированы. Она ничего не смогла бы сделать.

– За Эльзой не было наружного наблюдения? – Шелленберг спросил недовольно.

– Не было, – подтвердила Маренн. – И от этого факта Росслингу как-то надо увернуться, чем-то прикрыться. Крупной добычей, например. Он выдаст за такую «добычу» княгиню Ливен, я уверена. Единственное, что спасёт княгиню Ливен сейчас, – это немедленный доклад группенфюреру, а то и самому рейхсфюреру со всеми подробностями, штурмбаннфюрер. Иначе они станут заложниками очень нечистоплотной манипуляции недобросовестного сотрудника. Не хватает ещё доложить о подобном успехе разведки фюреру, а потом публично сесть в лужу.

– Я немедленно доложу всё Гейдриху, – пообещал Шелленберг. – Росслинг не успеет и пальцем пошевелить, как будет смещён со своего поста. Вы уверены, фрау Ким, что Эльза вернулась в Хельсинки? – спросил он серьёзно. – С чем это связано? Она же выполнила задание.

– По всем приметам, это она, – подтвердила Маренн. – Она вернулась вчера ночью, несмотря на начало боевых действий, я думаю, это связано с тем, что она