– Служба есть служба! – бодро парировал фрадштадтец. – Тем более что в такую погоду противник не вьется вокруг нас комариным роем.

– Целым эскадроном? – продолжил Немирич.

– Но ведь его величество велел покидать расположение армии только усиленными отрядами!

– Мое величество после случая с фон Рейбелем велело вовсе не покидать расположения армии без разрешения! – мрачно процедил Янош Первый.

– Но я думал, что это касается только разведки и фуражиров! – возразил Блаунт, чувствуя, как по спине потекла струйка холодного пота.

– Из разведки-то ваши люди вернулись, – усмехнулся маршал Браницкий, – доложили, что ничего не обнаружили, и отправились к вам.

– А потом умчались целым эскадроном, – подхватил полковник, – но не на восток, к переправе, а в обратном направлении. К деревне Сосновке!

Тут Кристоферу Блаунту стало совсем плохо. Он вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным среди этих континентальных варваров. Это среди своих солдат он мог считать себя в безопасности, а здесь, в королевском шатре, заполненном ненавидящими все фрадштадтское людьми, за его жизнь никто не даст даже ломаного гроша. И не спасут его ни звание, ни висящая на поясе шпага, ни тень короля Георга Второго за спиной.

Нет, в правильности своих действий у генерала сомнений не возникало, и уверенность, что на родине его поступок одобрят и оценят надлежащим образом, никуда не делась, но ведь здесь и сейчас он находился хоть и в формальном, но подчинении у Яноша Первого и должен был исполнять его приказы. А если уж осмелился самостоятельно решать вопрос с пленением вражеского военачальника, так делать это нужно было с соблюдением всех мер предосторожности и в режиме строжайшей секретности. Но генерал чересчур понадеялся на незыблемость своих позиций как представителя Короны в коалиционной армии и пренебрег субординацией. Да еще опрометчиво подумал, что в неразберихе, царящей в объединенной армии, никто не уследит, куда и когда ушел драгунский эскадрон.

– Что-то ранее за вами такой прыти не наблюдалось, – нагло влез в разговор новый командир наемников.

– Ваше величество! Чего вы, собственно говоря, от меня хотите? – проигнорировав Беккера, островитянин заплетающимся языком обратился напрямую к королю Улории.

– Я хочу знать, из-за чего вышла вся эта ночная возня! – король сверлил Кристофера тяжелым, ничего хорошего не обещающим, взглядом. – И имейте в виду, господин фрадштадтец, вы сильно ошибаетесь, думая, что в моей армии может происходить что-то, чего я не знаю! Так что если даже вы сейчас солжете, то правду я все равно узнаю, но последствия для вас будут очень серьезными!

Как бы хотелось сейчас генералу Блаунту знать степень осведомленности улорийского монарха! Как быть? Солгать или не рисковать? Как Янош отреагирует на правду? Сойдет ли генералу с рук невыдача столь важного пленника? Слишком много вопросов и ни одного ответа, а время идет.

– Ваше величество! – Кристофер решил, что лучше один раз отдуваться за правду, чем бесконечно путаться во лжи. – Сегодняшней ночью мои драгуны избавили вашу армию от того, кто возомнил себя Князем Холодом. Бодров больше не будет мешать вашему триумфальному шествию по отнятым у вас землям. Теперь путь на Корбин открыт!

В шатре воцарилась мертвая тишина, все взгляды скрестились на островитянине, и ни в одном из них не было даже намека на благожелательность, только лишь злоба и ненависть.

Коронный маршал Браницкий нервно теребил ус, адъютант Зборовский наполовину вытянул шпагу из ножен и напряженно следил за выражением лица своего суверена в ожидании команды действовать. Вуйчик, Немирич и прочие улорийцы тоже готовы были броситься на фрадштадтского генерала. Только на лице командира наемников не отразилось никаких эмоций, но Блаунт не обманывался на этот счет: для такого головореза, как полковник Беккер, прирезать человека – все равно что стакан воды выпить. Так что в данный момент жизнь Кристофера Блаунта висела на волоске и целиком и полностью зависела от воли короля Улории. Эх, плохо-то как! А он только-только порадовался своей удаче с Бодровым и считал, что жизнь налаживается.

– Вон! Вон отсюда! – наконец прохрипел король.

– Но как же военный совет? – пробормотал Блаунт, чувствуя огромное облегчение.

Прямо сейчас его убивать не будут. Но ничего хорошего в этом походе ждать уже не приходится. Вон, фон Рейбель погиб, так вместо него командует заместитель – свято место пусто не бывает. И в случае его гибели дела станут вести с полковником Клаусом, которому и достанутся все лавры победителя.

– Вы здесь больше не нужны! – выдавил из себя Янош. – Проваливайте из моей армии!

– Но…

– Вон!!!

Спорить более было просто опасно. Отчаянно потея, генерал Кристофер Блаунт выскочил из королевского шатра и, поминутно оглядываясь, поспешил в расположение фрадштадтского экспедиционного корпуса.

Однако по мере удаления от главного источника опасности к нему стала возвращаться способность рассуждать здраво. Слова короля можно истолковать как отказ от услуг его отряда, значит, он может развернуть корпус и отправиться на родину. Не посмеют же улорийцы убивать его прямо посреди своих солдат! Пожалуй, так и следует поступить. Правда, в этом случае Корбин король Янош возьмет без помощи солдат Короны, но с этим уже пускай разбираются дипломаты.

В конце концов, фрадштадтцы под его командованием участвовали в выигранных битвах под Россошью и при Славице. Вполне достаточно для блестящего послужного списка. Так что – домой!

Генерал принял, как ему казалось, судьбоносное решение, но он не знал, что на самом деле его судьба сейчас решается в походном шатре короля Улории.

– Ваше величество! – вперед вышел до сих пор хранивший невозмутимое молчание новый командир наемников. – Ваше величество, вам не нужно даже ничего говорить. Просто кивните – и к сегодняшнему вечеру этот наглец лишится головы! И никаких претензий к вам и вашим людям не будет. А своим мне даже объяснять ничего не придется – к островитянам у всех накопилась масса претензий.

– Полковник дело говорит, мой король, – робко подал голос адъютант Зборовский.

– С превеликим удовольствием узнал бы о гибели Блаунта, – поддержал его коронный маршал Браницкий.

– Честно говоря, я бы предпочел воевать с фрадштадтцами, а не с таридийцами, – заявил командующий кавалерией полковник Немирич. – Островитяне уже в печенках сидят!

– Полковник, я ценю вашу преданность, – после долгого молчания ответил Беккеру Янош Первый, – но приберегите ее для другого случая. Черед посчитаться с фрадштадтцами придет позже. А сейчас пусть проваливают, от них все равно толку нет, да и осталось их тысячи три с половиной, не больше. Но вот провизию и порох у них стоит реквизировать. Мы за время пути подрастратились, а пополнить запас негде.

– Будет сделано, ваше величество, – плотоядно облизнулся полковник Беккер, – они у меня с двухдневным пайком отсюда уйдут и порохом на десяток выстрелов.