комбат, — спросил полковник, указывая на дверь, в которую она вышла. Комбат стоял, переминаясь с ноги на ногу, обдумывая вопрос. Чувствовалось, что он плохо говорит и не понимает русский язык. Ему на помощь пришел Магеррам, — а это Джейран из Хачмаза. Говорят, там она пользуется большим авторитетом, как ясновидящая. Народ собрал ей деньги и купил армейскую машину, вот на ней она и приехала сюда. С тех пор осталась в батальоне.

— А ты откуда все знаешь, Магеррам, — не мог скрыть удивления полковник.

— Так о ней по телевизору даже передавали и рассказывали, как героине.

— А мне показалось, что это просто самореклама. Лишь бы пощеголять в военной форме. Да и ладно, если мужики не хотят воевать, так пусть девчонки защищают мужскую честь, — с ухмылкой высказался полковник.

Фазили хотел что-то сказать, но смолчал. На его скуластом лице забегали жевалки. Расселись. Комбат разлил чай и встал в стороне.

— А ты что не садишься с нами? — спросил Магеррам Ашрафа.

— Садись комбат, в ногах правды нет.

— Скажи мне Ашраф, как тут живут люди, чем занимаются в этих горах? Просто я себе не представляю, какая тут бывает зимой, и чем можно здесь заниматься. Фазили прокашлялся и, посмотрел на Джахангирова, — Да ты рассказывай на азербайджанском языке, комбриг понимает, но пока плохо говорит, так что не стесняйся, — стал подбадривать его Магеррам.

— В горах все живут тем, что летом делают заготовки для себя и своей скотине, а зимой сидят дома. Иногда охотятся, кто хочет, или сидят в чайхане, когда погода позволяет, — немного басовитым голосом стал рассказывать комбат.

— Глубокой зимой, когда над горами бушуют снежные метели и непогода заваливает ущелья рыхлым снегом, куда тут пойдешь. Холодные ветры, морозы загоняют людей в свои дома и живут они там как, медведи в берлоге, дожидаясь весны. Дороги никто не чистит, так что даже в районный цент до Шуши невозможно доехать. С наступлением марта, месяца, когда с Ширвана дуют теплые ветра, тогда снег начинает подтаивать, становится тяжелым и садится, а промерзшие ветки деревьев начинают сбрасывать с себя застаревший снег, жизнь постепенно входит в свое русло. В марте лес начинает свободно размахивать гибкими своими ручищами — он невольно посмотрел на свои руки — воздух делается ласковым, прозрачным, и тогда все вокруг веселеет. Ашраф продолжал свой лирический рассказ, рассматривая огромные свои ручища. Руки у него были покрыты цыпками, обветренные, с красными пятнами на кончиках пальцев, от постоянного обморожения.

— Даже вороны и те каркают веселей, — улыбаясь, закончил он свой рассказ. Апрель уже, так что теперь веселей будет не только воронам, но я надеюсь, будет и на нашей улице праздник, — с усмешкой сказал Фазили.

— Ну, тогда проясни свою мысль, почему вы так плохо живете, что ждете, когда кто-то приедет и развеселит вас? Слова полковника, поняли все присутствующие. В комнате воцарилась тишина, только с коридора доносились голоса каких-то спорящих людей. Жевалки, снова забегали на скулах Ашрафа.

— Лично я никого не жду, и ни с кем не враждую. Пока вы не приехали, сам я в Шушу не езжу, без надобности, иногда посылаю кого-нибудь, если Бахманов собирает собрание. Да охраняю вот это село Косалар, со своими бойцами — с какой-то злостью в голосе, процедил комбат.

Видно было, что ему очень не приятно ворошить «грязную кучу», сложившуюся между командирами отрядов.

— Меня не интересуют, ваши взаимоотношения, комбат, меня интересует только один вопрос. Что вы делите и не можете разделить, если даже Ахунд(главный мулла района) с Кораном не мог вас помирить?

— Мне ничего не надо, а поделить не могут те, кто воруют, а другие должны гнить в этих горах, перебиваясь с куска хлеба на воду — зло рубанул Фазили.

Да что там говорить, вы и сами могли наблюдать тех, кто больше всех возмущался на совещании. Так как они понимают, что лафа скоро кончится, вот они и бесятся, — все больше и больше распылялся командир батальона.

Полковник решил сменить тему разговора.

— Ашраф, ты мне скажи, что делают армяне на твоем направлении и чем в первую очередь надо тебе помочь?

— У меня в отряде люди в основном, приезжие из Гянджи и Агдаша. Из местных всего двадцать пять человек. На постах стоят люди по трое суток бессменно, теплой одежды нет, многие болеют и уезжают домой, а пополнения не дают. Кому хочется стоять на постах в этих горах, лучше же жить в городе и спать в теплых домах. Оружие просил, так не дали. Один автомат на двоих солдат, некоторое оружие вообще учебное, стреляет только одиночными выстрелами. Когда уехал Рагим Казиев, командиром назначили Эльчина Мамедова, комбата спецназа, тот хотел распределить людей поровну, так против него выступили Наиль и полицейские. Если бы Рамиз Гамбаров поддержал бы его, может быть, тогда они послушались. Но у того плохие отношения с начальником полиции Байрамовым и его замом Эльданизом Кулиевым. Тофик Огуз, тот вообще, сам по себе, работает только на имидж, хотя он человек отчаянный и смелый. Не хочет вмешиваться в передряги. Гуманитарная помощь оседает в амбарах, которым руководит человек Байрамова. Она делится между его приближенными людьми, так что, вот такие вот дела, — подытожил Ашраф. А армяне, все это знают и поэтому с каждым днем наглеют. Роют новые посты, захватывают новые высоты. Чтобы как-то прекратить разговор, который уже тяготил присутствующих, решили проехать на посты и своими глазами увидеть, что там твориться, за одно познакомиться с районом обороны батальона.

— Скажи, Ашраф, а карта с боевой задачей у тебя есть? — спросил полковник и сразу же пожалел об этом.

— Да откуда карта, — занервничал снова комбат, — Я, что разбираюсь в ней, что ли. Я же не кадровый офицер, даже в армии был во внутренних войсках, охранял зеков.

— А как вы распределяли районы обороны, и какая у тебя боевая задача?

— Товарищ полковник, не издевайтесь надо мной, — здесь каждый сам по себе. Вы только приехали, много чего не знаете, но надеюсь, скоро вы многое увидите и узнаете. Так что поехали на посты, — сказал Ашраф, резко встал и вышел из кабинета.

— Ты комбриг не обижайся на него, — Магерраму было неприятно видеть происходящее. Я был здесь пару месяцев назад, тогда обстановка была еще хуже, чем сейчас. Просто надо во всем быстро разобраться, не то дождемся беды. Вражда захлестнула всех, вплоть до солдат. Было время, местные боевики, хотели вообще, расстрелять Эльчина Мамедова, но вмешался Казиев, тогда чуть его не грохнули.

— Давай сделаем так, — полковник повернулся к Рустамову, который