детскими костями внутри. Их тоже высыпали на землю, и они хрустели под ногами, словно сухие ветки, когда второй гроб грузили в фургон.

К исходу часа туда сложили почти тридцать гробов. Кости и холмики земли разбросали по всему кладбищу, а одежда и лица гробокопателей покрылись грязью. Но они продолжали работу до тех пор, пока чернокожий парень в бандане не выпрямился над опустевшей могилой и не произнес тихим голосом:

– Хорош.

Инструменты отнесли в фургон. Темные силуэты забрались в него, и дверца закрылась. Машина подала назад по усеянной костями траве, развернулась и подобрала дозорного у ворот. Затем фургон набрал скорость, выехал с кладбища и повернул направо по Арагон-авеню, к торговому району Эл-Эй.

II

Щурясь от яркого утреннего солнца, Гейл Кларк поставила свой красный «мустанг» на общественную парковку возле бульвара Пико и прошла полквартала до большого серого здания, в прежних своих воплощениях побывавшего школой карате, оздоровительным клубом для домохозяек с избыточным весом, дзен-буддистским храмом и магазином здорового питания, который специализировался на различных морских водорослях. Теперь жирные синие фигурные буквы на витринном окне сообщали: «„ЛОС-АНДЖЕЛЕС ТЭТТЛЕР“. МЫ РАССКАЗЫВАЕМ ТАК, КАК САМИ СЛЫШАЛИ. МЫ РАССКАЗЫВАЕМ ТО, ЧТО САМИ ВИДЕЛИ». Еще там была изображена некая дева в безвкусном длинном платье с горящим факелом в руке.

«Этика кошелька», – подумала Гейл, заходя в парадную дверь.

По всему помещению редакции были разбросаны шесть столов, пребывающих в разной стадии беспорядка: стопки старых номеров «Тэттлер», а также других газет и журналов на полу; ряд картотечных шкафчиков, приобретенных на распродаже; книжный шкаф, набитый ветхими словарями и справочниками, либо унесенными из библиотеки, либо купленными на барахолке. На одной стене сохранилась еще со времен магазина водорослей нарисованная аэрографом картина: пускающие фонтаны киты, весело играющие среди водорослей каланы, сияющее солнце над пляжем, заполненным людьми с идеально здоровыми фигурами. Гейл возненавидела эту картину, поскольку каждый раз, объевшись на выходных «Твинки» и «Орео», приходила в понедельник на работу и вынуждена была смотреть на эти омерзительно здоровые тела. Холли Фортунато, как всегда в обтягивающем черном платье, подняла глаза от стойки администратора, что располагалась примерно в десяти футах от двери с табличкой «Гарри Трейс, редактор».

– Привет, Гейл, – улыбнулась Холли. – Ну ка-а-ак? Хорошо провела выходные?

– Как обычно, – ответила Гейл без всякого выражения, готовая к следующим ритуальным фразам.

– А у меня были чумовые выходные, – выдохнула Холли. Она пользовалась тенями для век с блестками, а груди ее колыхались, как две черные дыни. – Чу-мо-вы-е! Я только что рассказывала Максу…

– Привет, Макс, – сказала Гейл молодому человеку, с усердным видом сидевшему за соседним столом.

Он поднял голову от пишущей машинки и улыбнулся, продемонстрировав брекеты на зубах. Затем, так и не сказав ни слова, вернулся к работе, а Гейл уселась за свой стол в глубине комнаты рядом с подозрительно накренившимся книжным шкафом, повесила сумочку на спинку стула и принялась разглаживать гору газет и журналов, чтобы иметь на прямом прицеле свою пишущую машинку – старенький серый «Ройял» с собственным и, как правило, злобным нравом.

– Я познакомилась с одним парнем на вечеринке в Марина-дель-Рее, – продолжала Холли. – И представляешь себе? Он оказался режиссером. Год назад он снял фильм «Легко и свободно».

– Похоже на название порно, – сказала Гейл.

– Ах нет! Там рассказывается о паре, которая познакомилась на нудистском пляже.

– Вот я и говорю – порно, – ответила Гейл.

Она прошла в дальний угол комнаты и налила себе кофе. Сквозь тонкую, как ткань, стену было слышно, как что-то бормочет себе под нос Трейс.

– Не важно, все равно это был ограниченный прокат, но этот парень сказал, что сейчас работает над другим фильмом и хочет, чтобы я…

Гей отключила внимание и просто кивала всякий раз, когда, как ей казалось, это было уместно. Тем временем в комнату с охапкой «Роллинг Стоун» в руках вошла Бонита Карлин, худенькая девушка с рыжими вьющимися волосами, которая предпочитала одеваться в стиле панк и занималась в газете тем, что сама называла «миром рок-н-ро-о-олла». Холли тут же начала по новой:

– Привет, Бонита! Ну ка-а-ак? Хорошо провела выходные?

– Дерьмово, – ответила Бонита.

Гейл отхлебнула кофе и сверилась с доской заданий. Под каждым именем, написанным шариковой ручкой на клочке цветного картона, висела каталожная карточка с описанием будущей статьи. Гейл по очереди рассмотрела каждую из них, чтобы получить представление о том, что собирается предложить «Тэттлер» на следующей неделе. «Профессор биологии из Юси Эл-Эй, доктор Питер Уиллингэм, заявил, что употребление яиц может вызвать бесплодие. Тел.: 555-49-49, доб. 7»; «Род Стюарт: женатым блондинам живется веселей?»; «Получит ли Ким Новак в этом году „Оскар“ за лучшую роль второго плана? Ее агент хочет поговорить»; «Патруль опустят в нуль: группа автомобилистов обвиняет калифорнийский дорожный патруль в езде без правил. Позвонить миссис Джордан, тел.: 555-70-08».

«Боже мой!» – подумала Гейл, дойдя до своего имени.

На ее карточке было всего три слова: «Зайди. СРОЧНО! Трейс».

Она выпила половину чашки и только после этого постучала в дверь.

– Входи! – послышался из-за двери его голос.

Трейс говорил по телефону. Он махнул Гейл рукой, чтобы она прикрыла дверь и села в кресло рядом со столом. Перед ним лежал свежий номер «Тэттлер» за эту неделю.

– Хорошо, Уоррен, хорошо! – говорил Трейс. – Значит, я своей статьей взъерошил перышки птичкам с большими деньгами. Ну так что? То есть если «Тэттлер» не может говорить правду, то кто тогда может?

Он помолчал, наморщив высокий лоб. Ему было чуть больше сорока – хиппи, который так и не перерос прежний образ жизни. Почти лысый, не считая растрепанных клочков седеющих волос, торчавших за ушами. Очки с толстыми линзами то и дело сползали с невероятно крючковатого носа. Продолжая слушать, он открыл скляночку с витамином C, выдавил оттуда пару оранжевых пилюль, а потом предложил и Гейл, но та решительно замотала головой.

– Чудесно, – снова заговорил Трейс. – Уоррен, мне на них насрать! Эти ребята отгрохали многоквартирный дом, который сползет в Тихий океан, как только разлом Сан-Андреас задумает шевельнуться! И что они собираются делать – подавать в суд на землетрясение?

Он снова выслушал ответ, и лицо его покраснело.

– У него конструктивные дефекты, и экспертиза это подтверждает! И мне плевать, что люди уезжают из их домов. Господи, они и должны уезжать, пока не случилось следующее землетрясение! И все – буквально все наши экстрасенсы – предсказывают большой толчок в ближайшие пять лет. Так что пусть сваливают, пока есть возможность! Послушай, Уоррен, мне пора, мне нужно выпускать газету.

Он опять прервался, губы