На рассвете 20 июля войска дженгелийцев начали решительное наступление с запада и юго-запада на гарнизон и город Решт. Очевидно, что противник решил серьезно проверить его на прочность, атакуя британский отряд под командованием полковника Мэтьюса, который был расквартирован за пределами южной окраины города, в непосредственной близости от русского консульства. В своих действиях дженгелийцы руководствовались самым здравым принципом войны, а именно атаковать и разгромить главные силы противника на поле боя. Однако такие действия совершенно противоречат тактике иррегулярных войск, подобных дженгелийским, и, естественно, должны быть приписаны руководству фон Пашена. Весь город оказался на их милости, и для них стало бы совершенно обычной процедурой захватить и удерживать его, по этой причине нам было бы очень трудно выбить их оттуда, закрепись они на позициях. Их нынешний план состоял в том, чтобы объединить эти две операции и, в то время как их лучшие бойцы атаковали и уничтожали наш отряд (который насчитывал около 450 штыков Гемпширского полка и гуркхов, с двумя горными пушками и двумя бронированными автомобилями), оставшаяся часть должна была атаковать и грабить город. Войска, выделенные для атаки города, добились легкого успеха, оборона города с 7-мильным периметром была, как я уже отмечал ранее, совершенно не под силу нашему небольшому отряду; но провал их главного удара по нашим войскам за пределами города и тяжелые потери, которые они понесли в этой попытке, отразились на захватчиках города и заставили их оказать только очень слабое сопротивление, когда у нас появилось свободное время, чтобы приступить к работе по очистке города от захватчиков.

Пока на южной окраине шли бои между нашими войсками и отборными частями дженгелийцев, большой отряд противника проник в самый центр города и атаковал британское консульство, которое защищал гарнизон из примерно двадцати штыков. О неудачном положении этого здания уже говорилось выше. Его окружали дома, из которых открывался вид на консульство и откуда вражеские снайперы могли вести огонь прямо по двору, а подкрепление могло добраться до него только по лабиринту узких и извилистых улиц. Обычный способ добраться до консульства от места дислокации нашего отряда на юге состоял в том, чтобы 2,5 мили двигаться на север, по дороге в Энзели, затем 1,5 мили на запад, по кольцевой дороге за пределами города, до дороги на Пир-и-Базар, а затем на юг, в центр города, обходя таким образом три четверти периметра.

Рано утром полковника Мэтьюса известили об опасном положении отряда в британском консульстве, и он решил отправиться вызволять его по прямой дороге, через узкие улочки города. К счастью, эти улицы оказались достаточно широки, чтобы, при умелом управлении, по ним мог проехать бронеавтомобиль. После ожесточенных уличных боев спасательная группа в сопровождении бронеавтомобиля сумела добраться до консульства как раз вовремя, чтобы вывести оттуда мистера Мойра и гарнизон.

Помощь поспела как раз в тот момент, когда врагу удалось поджечь наружные двери внутреннего двора, и консульство вскоре пало бы, а его обитатели, несомненно, были бы убиты. Эта весьма успешная задача была выполнена под командованием капитана Макклеверти с гуркхами, который провел операцию с большим мастерством.

Повторные атаки на наши главные силы были успешно отбиты, и дженгелийцы в конце концов отступили в отчаянии, обнаружив, что британский гарнизон сделан совсем из другого теста, чем описывал фон Пашен. Кучекхан задействовал около 2500 человек, и когда они в конце концов прекратили сражаться, то оставили на поле боя более сотни убитых и пятьдесят пленных в наших руках, включая нескольких австрийцев. Все наши потери составили всего пятьдесят человек, и сражение привело к победе наших войск, которая была бы еще более значительной, если бы удалось увенчать ее преследованием. Малочисленность наших войск, природа окружающей местности и тот факт, что дженгелийцы все еще владели городом, препятствовали всяким попыткам преследования. С заходом солнца стрельба полностью прекратилась, а главная атака отбита; но сам город оставался в руках врага.

В течение следующих двух дней операции состояли в выдавливании дженгелийцев из города. Здесь не обошлось без большого количества уличных боев, но успех обеспечили главным образом бомбардировки с аэропланов, которые вскоре сделали удержание противником различных отелей и общественных зданий нецелесообразным.

К концу месяца Решт окончательно очистили от всяческих признаков активного дженгелийского сопротивления, и город перешел под наше полное управление. На смену персидскому губернатору, бежавшему со своего незавидного поста, назначили военного губернатора, а под началом капитана Сирайта из полка королевы, который соперничал с майором Сондерсом в умелости и эффективности своих действий, была создана превосходная разведывательная служба. Таким образом, через пять месяцев после нашего первого опасного перехода в середине февраля, мы наконец обеспечили себе дорогу на Каспий. Керманшах, Хамадан, Казвин, Манджиль и Решт находились в наших руках, и оставалось только обезопасить собственно сам порт Казиан (Энзели).

Мы, в качестве меры предосторожности, еще некоторое время держали пикеты на дорогах, но боев больше не было, и Мирза Кучек-хан, преисполнившись благоразумия, стал просить мира.

Что касается возвращения в Казвин, то, пока мы дожидались долгожданного вызова из Баку, в этом довольно беспокойном городе предстояло проделать много важной работы. В Энзели майор Брауни из 44-го Индийского пехотного полка оказался очень способным командиром и упорно работал над тем, чтобы устранить всяческие помехи в порту, исходившие от Красной армии. По этому вопросу он вел тогда довольно деликатные переговоры, таким образом, возникла необходимость на некоторое время убрать с дороги несносный революционный комитет. Поэтому их пригласили навестить меня в Казвине, дабы обсудить некоторые важные секретные вопросы, связанные с обменом автомобилей на бензин и прочими сходными темами.

Рад сообщить, что они, даже без всякого давления с нашей стороны, приняли приглашение, и товарищ Челяпин со своей свитой явился в мою штаб-квартиру — весьма кроткого вида троица по сравнению со свирепыми и бескомпромиссными личностями прежних дней. У них возникло неприятное чувство, что их правление в Казиане быстро подходит к концу, и их предчувствия очень скоро сбудутся.

Они пробыли у меня в Казвине два дня — вполне достаточный срок для того, чтобы майор Брауни смог сделать все необходимое со своей стороны. Они обедали со мной, и мы пили за здоровье друг друга, находясь в весьма веселом расположении духа. Мы так много всего сделали вместе после опасных февральских дней, что наши общие воспоминания вызывали чуть ли не чувство дружбы.

Мы пытались выяснить точный характер их отношений с Кучек-ханом. Мы знали, что во время нашего первого визита в Энзели они тесно сотрудничали с ним, но в последнее время они делали вид, что это происходило только в силу обстоятельств, и Челяпин торжественно заверил меня, что теперь они разорвали все отношения с дженгелийцами.

Арестовать комитет только за то, что они большевики, стало бы ошибочным шагом и настроило бы против нас весь Баку. Очевидно, что для революционера не может быть хуже человека, чем контрреволюционер. Нас уже подозревали в подобных склонностях, и, если бы мы приняли курс действий, подтверждающий обвинения против нас, мы никогда не смогли бы приобрести какое-либо влияние в Баку. Поэтому в нашей программе должен быть только один параграф — абсолютное невмешательство в чисто внутренние дела революционеров. Поэтому единственным надежным основанием для нападения на комитет Энзели стало бы обвинение в сотрудничестве с нашими объявленными врагами, дженгелийцами.