темноты. Я не осознавал, что происходит, кем я являюсь и где нахожусь. Я был мыслью, чистым разумом. Время шло. Я не знаю, чем оно измерялось. Часами, годами, тысячелетиями… мне не нужно было следить за ним. Мое существование не было привязано к таким субстанциям, как время, пространство или расстояние. Их просто не существовало в том «ничто», в которое я погрузился. Я одновременно находился во всех точках планеты и в то же время не был ни в одной из них. Я находился на Е-417 и вне ее, вне всей нашей галактики. Я был больше Вселенной и меньше атома. Я видел все и не видел ничего. Я знал законы Вселенной, и я не нуждался в них. Это не было похоже на забвение, ведь я помнил все произошедшее, но не проецировал это на себя. Мои атомы, слившиеся с атомами темной материи, потеряли свое «я», сделав меня чем-то неживым.

Я не знаю, сколько длился этот сон.

Но настало время проснуться.

Я открыл глаза и резко сел. Было темно. Не люблю темноту. Нужно понять, где я. Свет тут же включился. Значит, я на «Приговоре». Ну конечно. Мягкое желтое сияние высвечивало очертания моей каюты. Я повернул голову. Справа от меня спала Деметра. Вид у нее был до крайности беззащитный. На меня нахлынул прилив нежности. Значит, они все-таки спасли меня и мой звездолет. Я не знал, за что благодарен им больше. Мне захотелось протянуть руку и погладить ее, но я не смог этого сделать. На меня нахлынул ужас. Я вдруг понял, что у меня нет руки. У меня вообще нет тела.

Деметра сонно завозилась, открыла глаза и привстала на локте. Видимо, свет разбудил ее.

- Кто здесь? – зевнула она. Глаза у нее были заплаканными. – Эмма, ты?

- Ты не видишь меня? – взволнованно спросил я.

Деметра подпрыгнула и заозиралась. Глаза у нее стали как два блюдца.

- Киллиан?

Мой голос лился из динамиков. А сам я – по-прежнему оставался бестелесным духом.

- Деми, что со мной? – я силился понять, что произошло, мне нужно было мое тело! Я хотел мерить шагами каюту, запускать пальцы в волосы, кусать губы, хмуриться. Как же я этого хотел!

Мое желание было настолько сильным, что я обрел тело. Оно соткалось из голубоватых полупрозрачных линий, какими обычно «Приговор» рисовал в воздухе экраны для видеосвязи.

Я осмотрел свои просвечивающие руки и поднял на Деметру несчастные глаза. Она смотрела на меня, затаив дыхание, боясь спугнуть, будто я был призраком. А я им и был.

- Что со мной? – упавшим голосом спросил я. – Я ведь умер?

Как я хотел, чтобы она сказала «нет». Из глаз Деметры лились слезы. Она встала с кровати и подошла ко мне.

- Ты умер, Киллиан. На Е-417, месяц назад. Ты смог спасти звездолет, но не себя. И мы не смогли тебя спасти. Киллиан, прости меня. Я так люблю тебя.

- Зачем вы туда прилетели?! – в сердцах воскликнул я. – Я так боялся потерять кого-то из вас. А теперь… Эмма… мой голос надломился.

- Я не знаю, что сейчас происходит, Киллиан, - Деми вытерла слезы рукой. – Может, я просто сплю. Но Эмма выжила. Она успела катапультироваться с корабля. Мы подобрали ее на обратном пути. Она сломала руку и два ребра, но сейчас ей гораздо лучше. Они с Софи очень подружились и на пару мучают Фенрира.

- Она жива, - повторил я, как заклинание, не веря своим ушам, и мгновенно пробежался по всем камерам «Приговора».

Эмма спала в той самой каюте, которую я отвел ей в первый день.

На корабле обнаружились все мои друзья: Кай, Джон, Алекс, Ром…

- А где Мэри?

- Марион теперь возглавляет «Эль Дьябло». Она не смогла отправиться с нами. Но дала нам клятву изменить все к лучшему. Если мы вернемся, то не узнаем Туманность Альбиона.

- Если вернемся… - эхом повторил я.

- Да, Киллиан. Мы летим на Землю. Туда, откуда все начиналось.

- Деми… я стал «Приговором»? – если бы у меня было тело, оно бы покрылось мурашками от этой мысли. Но тела у меня не было. Только чувства. – Моя голова работала как компьютер, сопоставляя факты. Визит на Нифельхейм изменил меня. Эта планета растворила датчик в моей голове, воедино соединив с кораблем, а взрыв двигателя перенес мое сознание в то единственное, что уцелело от корабля – в темную материю.

Я стал. Темной. Материей. Я стал не просто частью «Приговора». Я стал его сердцем, его душой. Теперь он – мое тело, только не из плоти и крови, а из металлической обшивки, сверкающих иллюминаторов, движущихся отсеков и плазменных пушек.

В отчаянье я закрыл лицо руками, но не перестал от этого видеть все происходящее. На всем корабле. Одновременно. Как никогда мне хотелось обнять Деметру и почувствовать тепло человеческого тела.

Киллиан, ты же чертов гений. Ты придумаешь выход. Я тряхнул волосами. Голографические пряди слабо колыхнулись.

Я ведь Киллиан Джонс, гений и пират.

Я придумаю выход.

У меня всегда был «Приговор». А теперь у меня есть гораздо больше. У меня есть дочь, любимая, преданные друзья. У меня есть новая цель – вернуть себе человеческое тело и человеческую жизнь. Я сменил курс, перестраиваясь в самую быструю и мощную форму.

- Что ты делаешь? – удивленно воскликнула Деметра.

Я мысленно обнял ее и прижал к себе. Моя голограмма менялась, я придавал ей более человеческий вид, рисуя себе привычную черную повязку на глаз, длинные волосы и черно-алый плащ.

- Мы еще успеем ей помочь, - улыбнулся я. – Мэри ни за что не справится без нас.

На лице Деми появилась слабая улыбка.

Да. Все-таки я получил нечто гораздо большее.

Свободу.

- Киллиан? – тихо позвала меня Деметра. – Что ты такое?

Мои губы растянулись в мягкой улыбке. Мой плащ натурально зашуршал, а волосы зашевелились. Я приблизил свои губы к уху Деметры, как когда-то, в день нашей первой встречи.

- Знай же, Деми. Я – и есть «Приговор»…