– Она зовет султана, – поведала Чешмирах, разбирая иностранные слова.

– Бедная, несчастная девочка, попавшая в любовный омут….

Время, когда ушла Чешмирах, тянулось ужасно долго. Арабелла с замиранием сердца ожидала лекарку и ее неутешительного вердикта болезни несчастной жертвы. Ведь молодая женщина, долгое время прожив в Берне, понимала, что за болезнь овладела Уэнег. Это была вовсе не простуда, а душевная хворь. После попытки самоубийства, люди всегда погружались в оцепенение, которое вскоре брало в свой плен и тело. И от этой болезни не было никаких лекарств. Только средства для снятия жара и ласковые слова для заживания раны, разорвавшей напополам сердце.

Вскоре все-таки пришла лекарка, но она мало чем помогла несчастной девушке. Та просто сгорала заживо, и истощенный организм больше не мог бороться с ужасными страданиями. Как и предполагала Чешмирах, вскоре Ихтидаль стало известно о визите врача к больной Хатун, и на этом терпение султанши закончилось. Не прошло и месяца, как Уэнег выслали в Шатер стареющих женщин. Теперь судьба изгнанницы была неведома никому в Серале.

* * *

Во дворце намечалось пышное празднество в честь великого решения султана. Его малолетний сын Мухаммед будет провозглашен законным наследником могущественного государства. Все подданные, слуги, стражники, женщины, приближенные к султану, прихожане из богатых семей, иностранные послы, принадлежавшие к алжирской власти, паши и беи должны будут дать клятву верности юному принцу.

Церемония состоится в резиденции валиде-султан и поместье повелителя. Жительницы верхнего гарема не будут присутствовать на празднике. Их уделом станет только подарки Зильхиджы Султан: разные ткани, монеты и лакомства. А нижнее русло владений господина даже и не ведали о великом пире.

Все суетились. Приглашения были разосланы буквально всем состоятельным людям Туниса. Слуги украшали стены и галереи дворца лентами из самоцветов, золотыми канделябрами, гирляндами редких цветов. Вино и эль привозили из центра Алжира, где растили самый сладкий виноград. Портные днями и ночами трудились над одеянием принца, которое должно было быть сшито из золотой парчи и украшено драгоценными камнями. Ферие Султан не давала проходу своим служанкам, обсуждая с ними каждую мелочь своего наряда. Султанша особенно не отличалась хорошим вкусом, но женственности, и желания выглядеть краше всех на торжестве, ей не занимать. Материю привозили из Венеции, Бурсы, Англии и Австрии. Каждый кусочек шелка был отделан золотыми узорами и серебряными лентами. Но ни бархат, ни шелк, ни самая редкая парча не могли удовлетворить Ферие. Она мечтала про роскошное платье из муслина, переработанного с серебром и украшенным собольим мехом. Но такое энтари имела права носить только валиде-султан, а все остальные султанши довольствовались шелком и рубинами. Несмотря на всем запреты, племянница матери султана выбрала кафтан из лиловой тафты и меховую накидку. Но драгоценности считались главным украшением туалета султанской дамы.

За недолгую службу Ферие стала безгранично доверять Арабелле. И выбор украшений доверила именно ей. Теперь, сидя на цветовой террасе, девушка любовалась сапфирами в серебряной оправе, яркими, как огонь, рубинами, алыми опалами, маленькими жемчужинами, разными бриллиантами.

В бархатных шкатулках хранились огромные диадемы, сделанные из чистого золота и сверкавшие на солнце, как само Покрывало Богородицы[30]. Роскошные ожерелья поражали своей пышнотой и благородством. А тяжелые, как цепи королевской кольчуги, броши были усыпаны самоцветами. Арабелла выбрала для своей госпожи огромные, серебряные серьги, которые будут свободно ниспадать до плеч Ферие Султан. Также золотые цепи и кулон она посчитала подходящими деталями для лилового платья. Черноту волос могли развеять лишь две бриллиантовые диадемы. Сама же мадемуазель де Фрейз решила надеть желтое энтари, сшитое из дамасского шелка. Служанки госпожи должны были быть ее украшениями, но не тенью красоты. А француженка, обладая рыжими, как огонь, волосами и голубыми, как ясное, летнее небо Франции, глазами была не просто своеобразной «драгоценностью» султанши, но и ее соперницей по красоте, которой, в принципе, не обладала султанская кузина.

Узнав, что на празднестве будет сам султан, и служанки султанш смогут его увидеть, дочь герцога почувствовала, как от этой новости кровь закипела и забурлила в ее жилах, подобно разбушевавшемуся котлу. Но все эти радости стали лишь мечтами тогда, когда девушка вспомнила о своих обязанностях. На торжестве она будет вынуждена не только прятать лицо под вуалью, но и закрывать глаза кружевом и накидывать на плечи длинную накидку. Под этими шелковыми нарядами молодая женщина понимала, что не сможет выделиться из толпы всех остальных камеристок, которые, возможно, облачатся в вызывающие ткани и наденут всевозможные драгоценности, подаренные своими повелительницами.

И вот, когда до великого праздника оставались считанные часы, в покоях Ферие Султан царил полный беспорядок. Дурно пахло благовониями и духами, звенели украшения, шелестели ткани, и журчало, только – что сваренное, вино в алых кубках. Несмотря на свои обязанности, служанки так же не забывали и про свою внешность, крутясь перед зеркалами.

Ферие сидела в удобном, мягком кресле, упиравшись руками в золотые подлокотники, уже одетая в нижнюю сорочку и шальвары. Пока Арабелла расчесывала ей волосы, султанша неохотно дополняла мелкими деталями свой неотразимый наряд: ленточками, кружевами, булавками и шпильками.

– Почему ты так дрожишь? – спросила племянница Зильхиджы, ощущая дрожь в руках своей горничной.

– Нет, я не дрожу. Вам показалось. Ну, если честно, я немного волнуюсь.

Громкий и легкий смех султанши разнесся по всей комнате. Она так резко встала, что Арабелла уронила гребень, за что ожидала выговора арабской леди. Но Ферие не стала ее бранить, а лишь быстрыми шагами подошла к туалетному столику. Взяв в руки сверток, она дала его Арабелле, которая робко сжала в руке плотную ткань, под которой было тщательно скрыто что-то тяжелое и жесткое.

– Что это? – удивленно спросила француженка.

– Открой и посмотри, – усмехнулась султанша, приказывая столпившимся девушкам разойтись и не оставлять своих обязанностей подготовки.

Арабелла неуверенно стала развязывать ленточки. Откинув покрывало, она увидела неописуемой красоты ожерелье: сделанное из толстого золота, усыпанное топазами и рубинами, его покрывала серебряная сеточка, что придавало украшению еще большего превосходство. Слезы наступила на глаза молодой женщины, ибо она считала такой подарок чересчур роскошным для обычной служанки.

– Тебе не понравилось? – пролепетала султанская кузина, заметив соленые капли на длинных ресницах дочери герцога.

– Нет…. Что Вы? Очень понравилось. Просто…, – мадемуазель не успела договорить, как Ферие обняла ее с такой нежностью, что девушка больше не могла сдерживать слез.