– Встреча тем же вечером с одним из родителей в VIP-комнате.

– Вот-вот.

– Дэнни. Последний вопрос: в тот вечер, когда Хьюстон не приехал, как обычно…

– Два четверга назад.

– Да-да. В клубе были все девушки, которые должны были работать в ту ночь?

– Ой, я не помню. У нас есть такие, которые приходят и в скором времени уходят, понимаете?

– Дэнни, постарайтесь, пожалуйста, вспомнить! Может быть, в тот вечер какая-нибудь девушка тоже не явилась в клуб, как и Томас? Кто-нибудь из тех, что обычно бывают по четвергам?

В трубке секунд на пятнадцать воцарилась тишина. А потом Дэнни выдала:

– Я уверена, что Бонни тоже не было в клубе той ночью.

Демарко почувствовал, что все встает на свои места. Вот он – нужный кусочек пазла!

– Бонни не вышла в тот вечер на работу?

– Да, ее не было. Я уверена.

– А могли вы ее просто не заметить в клубе?

– По словам Венди, у Бонни сильно болеет бабушка, и она вынуждена ухаживать за ней.

– А Венди – это…

– Одна из наших танцовщиц. Ей около сорока. Трое детей. Бонни попросила ее постоять за барной стойкой в ту ночь. И, похоже, Венди заработала кучу чаевых. Она потом говорила, что готова всегда подменять Бонни, если та попросит.

– А Текс? Он был в ту ночь в клубе?

– Да, был.

– А Моби?

– А то! Моби днюет и ночует в клубе.

– Значит, из завсегдатаев не было только двоих – Томаса Хьюстона и Бонни.

– Насколько я помню, да.

Демарко поджал губы, кивнул и занес себе эту информацию в память.

– А в следующий четверг, в последнюю вашу встречу с Томасом, когда он сказал вам, что не смог прийти в прошлый раз из-за дел… Он не вдавался в подробности?

– Помню, я его немного поддразнила. Спросила, уж не занимается ли он какими грязными делишками. И мне показалось странным, что он не засмеялся в ответ. Хотя всегда был таким веселым и юморным.

– Но не в тот вечер?

– Обычно он приходил ко мне с одним или двумя вопросами. Типа: разговаривают ли девушки о сексе? Любят ли они мужчин? Или ненавидят их? В курсе ли их бойфренды и мужья о том, чем они занимаются? Он пытался понять нашу нарушенную психику, степень нашей испорченности, – последние слова Дэнни произнесла тоном, попахивающим презрением к самой себе. Демарко этот тон был очень хорошо знаком.

– Я совсем не считаю вас испорченной, Дэнни.

– Иногда я сама себя такой считаю, – вздохнула девушка.

– Я знавал гораздо более порочных и опустившихся людей.

– Немудрено, при вашей-то работе.

«Да, так, – подумал Демарко. – Моя работа – быть человеком».

– Так, значит, в последний четверг Томас Хьюстон не был по обыкновению весел? А в каком настроении он пребывал?

– Трудно сказать. Может быть, подавленном… или задумчивом.

– Как будто его мысли были заняты чем-то другим?

– Точно.

– Но чем именно, вы не знаете?

– Хотела бы я знать…

– Он нравился вам, Дэнни, да?

Вопрос явно застал ее врасплох. Ответом Демарко стало молчание.

– По правде говоря, – наконец вымолвила девушка. – Я ждала встреч с Томасом… Рядом с ним я чувствовала себя… Не уверена, что вы меня поймете…

– А вы попробуйте объяснить, и посмотрим.

– Обычно, приходя домой из клуба, я сразу залезаю в ванну и сижу там не меньше часа. Потом вылезаю, но все равно не чувствую себя чистой. Я хочу сказать, что совсем не горжусь тем, что делаю. Понимаете? Но где еще девушка может заработать, танцуя, до тысячи баксов в неделю? А кроме как танцевать, я пока больше ничего не умею делать. В отличие от некоторых девиц в клубе.

– Но с Томасом все было по-другому.

– Да. У меня вдруг появлялось такое чувство, что все идет так, как должно идти. И все будет хорошо. Что я закончу универ, получу диплом, устроюсь на работу и проживу остаток жизни не в долгах, а в достатке и даже сумею скопить на достойную старость. И что однажды я смогу стереть из своей памяти этот злосчастный год, проведенный в клубе.

Демарко позавидовал ее оптимизму, ее способности надеяться. Он тоже лелеял надежду, но только другого свойства. Дэнни надеялась на счастливую жизнь. А он – на крепкий ночной сон и временное притупление своей боли.

– Спасибо вам за такой откровенный разговор, – сказал он. – Я постараюсь больше не беспокоить вас.

– На самом деле я совсем не против поговорить с вами. Я больше не боюсь. И вы в чем-то очень похожи на Томаса.

Демарко промолчал.

– Знаете, – заявила вдруг Дэнни, – я не верю в то, что Томас мог такое совершить.

– Знаете… – начал было сержант, но оборвал себя на полуслове. «Я тоже не верю», – признался он себе. – Позвоните мне, если вспомните что-то важное.

– Обязательно позвоню! – пообещала Дэнни.

Демарко еще несколько секунд подержал телефон у уха, чего-то выжидая. А потом опустил и нажал отбой.

– Нейтан, это сержант Демарко. У вас есть минутка для разговора?

– Он… Вы нашли его?

Демарко поглядел в блокнот на столе. За несколько секунд до звонка студенту он добавил в свой список его имя.

– Пока еще нет.

– Господи, у меня какое-то ужасное предчувствие…

– Что за предчувствие?

– Как будто с ним что-то случилось. Что-то плохое.

– Надеюсь, ваше предчувствие вас обманывает, – сказал Демарко. – А я бы хотел узнать: не могли бы вы помочь мне кое в чем?

– Конечно.

– Меня интересует образ жизни Хьюстона: с кем он общался, с кем встречался, куда ездил. Все в таком духе.

– Я расскажу вам все, что знаю. Спрашивайте.

– Ну, например, как работает писатель? То есть как он создает свою книгу: как придумывает сюжет и героев, наделяет их именами, характерами, как домысливает подробности? Хьюстон ведь работал над новым романом, а роман – это вымысел. Значит, он выдумывал свою историю. Я правильно понимаю?

– Да, такова сущность художественной литературы.

– Но он ведь может включать в свою историю и реальные события? Которые на самом деле имели место?

– Конечно. В основе многих произведений лежат как раз реальные события.

– Значит, он мог взять, к примеру, реальную встречу с кем-нибудь. Допустим, свою первую встречу с Аннабел. Но изменить в романе место этой встречи?