Я медленно опустила глаза на полупустую пластиковую упаковку, которую все еще сжимала. Догадка вспышкой озарила всю беспросветную муть, что происходила в моей голове.

Что… что было в этом пудинге?

Улыбки людей вокруг, обращенные к полотну экрана. Их глаза, наполненные восторгом и благоговением, но совершенно пустые. Запущенный по второму кругу фильм, на этот раз на китайском. Я поняла, что, если сейчас же не унесу отсюда ноги – потеряю контроль. Сойду с ума. И пусть безумие было неплохим вариантом в моем положении, пока я не была готова принять его. Не медля больше ни секунды, я вскочила и быстрым шагом вышла из зала, вытирая на ходу слезы. Никто меня не окликнул.

Я выбежала из кинотеатра, миновав пустынное фойе, и оказалась на улице. Словно во сне, пошатываясь, я завернула за угол здания и оказалась зажатой между двумя домами. Климатизатор, закрепленный этом узком проходе, работал на полную, и первый же вдох охлажденного воздуха вблизи от него обморозил мои легкие, заставив закашляться.

Слезы с новой силой хлынули из глаз, – но теперь мне было плевать на великий вклад ирриданцев в жизнь непутевого человечества. Кашель не прекращался, постепенно переходя в рвотные спазмы, и мне пришлось опереться на стену, чтобы попросту не упасть. И тогда меня вывернуло – желудок пожелал немедленно расстаться с самым вкусным шоколадным пудингом, состав которого чуть было не превратил меня в одного из ирриданских рабов.

За полчаса пустоты, заполнявшей все мое существо, я добрела до общественного туалета на пустынной набережной. Внутри было безлюдно и очень, очень чисто. Ряд зеркал тянулся вдоль стены над сплошной длинной раковиной. Я подняла взгляд, не до конца уверенная, что готова видеть свое отражение сейчас.

Привет, Сионна. Здорово тебя жизнь помотала, не так ли?

Я выглядела… непривычно.

Краснота на щеках и уже облупившейся переносице – следы непривычного для моей бледной кожи солнца. Шрам, пересекающий правую бровь, окончательно зарубцевался, маленький и уродливый, в память о тех временах, когда реальный мир мне заменяли симуляции. Волосы, пропахшие лекарствами и не стесненные ничем, некрасиво топорщились во все стороны и из-за влажности вились гораздо сильнее, чем обычно. Но больше всего меня испугали мои глаза. То ли освещение тому виной, то ли наркотик, вмешанный в шоколадный пудинг, до сих пор действовал, но мои глаза были неестественно светлыми, потухшими, словно оттуда намеренно вытянули весь блеск. Теперь я напоминала себе Айроуз. Такая же измученная, с обозначившимися острыми скулами, с таким же блеклым острым взглядом. Только шрам поменьше.

Я поднесла руки к носику ближайшего крана, и он автоматически включился, охлаждая мои ладони потоком прохладной воды. Я умылась, старательно прополоскала рот, уничтожая оставшийся привкус смешанного с горькой желчью шоколада.

Царапина через ладонь немного ныла. Тупо глядя на расползающиеся от вспоротого слоя кожи ниточки крови, я размышляла над тем, что мне теперь делать. И не придумала ничего. Ни – че – го. Скрипнув зубами от беспомощной злости, я выдрала из кармашка в рукаве карту, позволяющую получать отравленную еду из уличных автоматов, швырнула ее в раковину и с удовлетворением посмотрела, как ее заливает вода. Мгновением позже пришла мысль, что, вообще-то, эта же карточка открывала здесь двери, но я не почувствовала и тени досады.

Голод становился все навязчивее, толкая на глупости. Но я не могла позволить себе сдаться так легко. Мне не хотелось присоединяться к безропотным толпам, улыбаться пустой улыбкой и смотреть ничего не выражающим взглядом. Мне не хотелось превращаться в благоговеющего перед ящерицами идиота.

Я вспомнила о вытащенном у врача пистолете, до сих пор заткнутом за пояс. Может, пока не стало слишком поздно, мне следовало бы разобраться, как он работает, и просто прожечь себе голову насквозь? Это решило бы часть проблем. У меня вырвался нервный смешок.

Нет, это явно не тот подход, что сделал Сионну Вэль лучшим рейнджером на Четвертой. Надо подумать еще.

Итак, ирриданцы вырвали меня из когтей смерти. После пробуждения я оказалась в полупустом здании, а, выйдя на улицу, первым же делом попала в толпу фанатов кино, вследствие чего едва не лишилась самого главного – адекватного восприятия. Теперь, когда эта последовательность восстановилась у меня в голове, многое прояснилось.

Неудивительно, что за мной, так дерзко выбравшейся из небоскреба, тут же не отправили отряд боевых ящеров. Неудивительно, что на улицах города я так и не встретила ни одного из них. Здесь, внизу, ящерицы были попросту не нужны. Зачем, если есть эти чудесные автоматы с едой, начиненной какими-то наркотиками, к которым человека рано или поздно приводит голод? Зачем, если есть кинотеатры с берущими за душу фильмами, способными запросто промыть расслабленный наркотиками мозг?

Черт… Даже если человечество напортачило, едва не уничтожив планету, то, что делал Новый Иррид на остывающем трупе старой Земли – это было за пределами всякой этики.

Почему-то в этот момент я вспомнила ящера с руками, утопленными в суперматерии. Он вроде бы помог мне. Но помог ли? Зная, – а он наверняка знал, – что ожидает человека в этом городе? Возможно ли, что среди этих ирриданцев есть и те, в ком теплятся остатки… человечности?

Неожиданно для себя я опять фыркнула. Только тот, кто уже шагнул на пограничную стадию отчаяния, может искать человечность у ящериц. Эта нелепость показалась мне забавной, и губы сами растянулись в горькой улыбке. Еще раз столкнувшись взглядами с отражением, я поспешила убрать ее с лица. Она делала девушку в зеркале похожей на сумасшедшую.

Поспешно отведя глаза, я вытерла мокрые руки о штанины и вышла обратно на набережную.

Залив, разделяющий два берега этого проклятого города, больше не сверкал на солнце, как виделось мне с сотни этажей над землей. Погода заметно поменялась – затянутое тучами небо грозило вот-вот разлиться дождем. В разом остывшем воздухе ощутимо запахло озоном.

Вспышка молнии озарила раздраженную синеву небес за медленно движущимся колесом обозрения у причалов. Я приготовилась к грозе, уже представляя, как первые холодные капли польются на меня, стуча по лицу, впитываясь в волосы и одежду…

Наконец напряженный воздух зазвенел от наполняющего его дождя. Вот только дождя за этим звуком не последовало. Я медленно подняла голову вверх.

Выше потока беззвучных летающих машин, выше самого высокого здания, по поверхности накрывавшего город энергетического купола шла почти незаметная фиолетовая рябь. Дождь просто испарялся, едва касаясь её, и поднимающийся с внешней стороны купола пар закрывал хмурые небеса.

Я судорожно вздохнула.

Терраполис был накрыт бесплотным колпаком, генерирующимся двумя мощными лучами энергии. Один выходил из крыши небоскреба через залив. Другой – из его близнеца по эту сторону, и, присмотревшись, я поняла, что это было то самое здание, где я пришла в чувство. Пульсирующими импульсами, точно кругами по воде, по куполу расходилась формирующая его энергия.