в бочке, вязнет, киснет,

И скулят над ухом сто собак!

Мы лежим на койках, словно бревна, —

Из родных краев куда-то вдаль

Всех парней забрали поголовно —

Закалять их, плавить, словно сталь.

Кто-то важный, злой, лихой и ловкий

Их конкретно ставит на рога,

Он их шлет для смеха, для издевки

На войну, на лесозаготовки,

Вглубь земли и в логово врага.

Мы в снежки для общей физкультуры

Меж собой играем по утрам,

Мы одни кукуем здесь, как дуры,

Пыль глотаем с горем пополам!»

«Ничего, девчата, не боитесь», —

Леха встал, над картою навис,

Он на лавку прыгнул — воин, витязь:

«Раз-два-три, в колонну становись!»

Он расправил локоть и предплечье

И рукою прямо показал:

«К женихам поехали, в Заречье,

Будут танцы, пьянка, праздник, бал!»

Вот погрузка. Старт. А крик, а звон-то!

Колокол проснулся, старый хрен!

Грузовик газует к горизонту,

Режет мрак лучом, как автоген.

Юрка-шо́фер техникою занят,

Леха в дудку дует из окна,

Девки песни в кузове горланят,

«К черту все, — орут, — у нас весна!»

Вот поселок вахтовый. Опилки.

Гвозди. Гайки. Шланги. Провода.

Девки — прыг! — и к дому по тропинке,

Ноги в руки, горе не беда!

Девки рвут галопом от печали,

От тоски — сквозь вьюги и ветра,

Все заборы к черту посшибали:

«Парни, где вы?» Вот они! Ура!

Девки внутрь влетают, словно кони, —

На огонь, на свет, со всех копыт,

Юрка соло шпарит на клаксоне,

Полонез Огинского гудит!

Мужики по хате ходят-бродят,

Как медведи, шерстью заросли,

Сапоги надели, блеск наводят,

Понимают: девок привезли.

Убирают мусор, палки, ветки,

Снегом трут стаканы, котелки,

Уступают девкам табуретки,

Серпантин плетут, как пауки.

Великан в фуфайке объясняет:

«Я Иван, веселый бородач»,

На любовь, на дружбу намекает,

Прямо к Таньке скачет, словно мяч.

На глазах у Таньки слезы счастья, —

Вот как раз от дружбы, от любви,

Он ей гладит варежкой запястье,

Ей кричат: «Танюха, не реви!

Ведь тебя по жизни, словно Жучку,

Отродясь пинали все подряд,

А теперь, смотри, — целуют ручку

И стихи на ухо говорят!»

От свечей искрится медовуха,

Вот за Леху стоя пьют до дна,

За огонь страстей, за силу духа

И чтоб денег было до хрена!

Юрке дали звание героя:

«Молодец, что девок к нам привез!»

Из угла, из тьмы блондинка Зоя

На него нацелилась всерьез.

За окном, как пьяные матросы,

Злые ветры дуют и гудят,

Дни летят, как камешки с откоса,

Дом гульбой, как пламенем, объят.

Вот и свадьбу первую сыграли,

И еще, и снова, и опять!

Вот скворцы летят из дальней дали.

Солнце. Утро. Радость. Благодать.

Юрка-шо́фер к свету от подруги

Из-под ватных вылез одеял,

И, приняв рассола с похмелюги,

На сарай залез и речь сказал:

«Все у нас наладится, ей-богу,

Зазвенит, окрепнет жизни нить,

Если каждый будет понемногу

Что-нибудь тянуть, толкать, катить!»

Леха Юрку обнял, словно брата,

Протрубил побудку в небосвод:

«Я пойду. Спасибо вам, ребята!

Счастья — всем! Пора. Труба зовет!»

Парни зелье горькое допили

За девчат, за жизнь, за свет огней,

Колесо для Лехи отвинтили:

«На, браток, возьми, тебе нужней».

Меж парнями Клавдия-дуреха

Ходит, вьется хитрою лисой,

А вдали, вон, точка — это Леха

По дороге катит колесо!

Но, впотьмах вращая черным усом,

Проглотив поллитру под кустом,

На хвосте висит легавый мусор,

Хочет Леху в стойло гнать кнутом!

Девки в окна машут, гонят марлей

На мента из печки черный дым:

«Леха — положительный, нормальный,

Мы тебе его не отдадим!

К нам давай — без понта, без гордыни,

Да с народом выпей, закуси!

Мы тебя на Юркиной машине

Отвезем домой, как на такси».

Мусор к Таньке сбоку примостился:

«Гутен таг, мадам! Почту за честь!»

Он свинью зарезать согласился,

Чтоб сварить ее, а после съесть.

Вот он встал с горящими глазами,

Взял топор, пошел на скотный двор,

И виском припал к оконной раме,

И устал, и рухнул под забор.

Вон в ночи застыл, во мгле холодной

Старый клен, костлявый, как Кощей,

И уснул, и замер хмырь болотный —

Мусор, мент, профессор кислых щей.

Из пустых сеней, из серой мути

Слышен лязг зубов его кривых.

Он лежит, а Леха — на маршруте,

Леха к ветру, к воздуху привык!

Разрывая в честном поединке

Холодов железное кольцо,

Леха вдаль, вперед, в рассветной дымке

По дороге катит колесо…

1997

«Спят игрушки — и заяц, и кошка…»

Т. К.

Спят игрушки — и заяц, и кошка,

Дети спят. Ночь холодная тает.

Мы на кухне сидим у окошка,

И свеча на столе догорает.

С нами глаз не сомкнул до рассвета

Дед Мороз из пушистого плюша.

Я спою тебе песню про лето,

Ты послушай меня, ты послушай.

В стылом сумраке, морщась, маячат

Фонари, как сушеные груши,

И метель завывает