если бы вдруг встала задача все выданные ему деньги вернуть, он смог бы покрыть расходы. Смог бы, но доводить до этого ему очень не хотелось. А Юнь шла рядом, висла на его локте и сообщала ему:

— Аким, а я и не знала, что ты такой…

— Какой — такой? — спрашивал он, но уже знал, что она будет его сейчас нахваливать.

— Щедрый… — она отводила перчатку и, наверное, уже в десятый раз рассматривала браслет. — Думала раньше, бирюк болотный, жадный, как и все казаки, а ты вон какой… Добрый… Просто ты молчаливый, но при этом человек душевный.

— В этот ресторан ты сходить хотела? — спросил у своей подруги «человек душевный», когда они проходили мимо красивого здания с надписью «Ресторан Мурманск».

— А у тебя, что, ещё деньги остались? — честно удивлялась Юнь.

— Есть мальца… — отвечал прапорщик, думая о том, сколько в этом роскошном доме будет стоить филе дрофы.

— Ну, давай сходим, — радуется красавица, — а то когда ты меня ещё куда-нибудь свозишь…

После ресторана они вернулись в гостиницу уже уставшими, но Юнь сказала ему:

— Сил нет, но нам надо идти.

— Куда ещё? — искренне удивился прапорщик; он-то как раз думал, что теперь уж точно заслужил эту красотку в своей кровати.

Но красотка ушла в ванную, не ответив ему, а через минуту вышла в красном купальном костюме.

— Аким, здесь есть бассейн, я узнала, посещение бассейна входит в оплату номера.

— И что, — Саблин пристально рассматривал свою подругу, — ты вот в этом собираешься на люди?

— Аким! — Юнь уставилась на него осуждающе. — Это купальный костюм, так все туда ходят.

— Прямо вот так вот… Чтобы всё на виду? — не верил Саблин.

— Аким! — она вертелась перед ним в таком виде. — А ты, что, думаешь, в бассейнах женщины плавают в пыльниках? Или, может, в КХЗ и сапогах?

После этих её движений ему ещё меньше захотелось отходить от огромной кровати. И он даже попытался схватить её за руку, но Юнь увернулась:

— Аким, ну давай сначала сходим в бассейн, я, что, зря купальник покупала? Он сорок копеек стоит.

Сорок копеек! Три куска обычной яркой пластиковой ткани и несколько тесёмок. Обалдеть.

«Эта Мурашкина обещала скидки!».

Прапорщик не очень-то в это верил, что женщины ходят в таком виде прилюдно, но Юнь говорила так уверенно, что он всё-таки решился.

— Ну пошли.

И Юнь ему не соврала, в бассейне были три женщины, и одна из них была уже, возможно, бабушкой, ей явно было за сорок, но и она была одета в пестрые куски материи, которые мало что прикрывали. И никого из присутствующих это не смущало. А Юнь была самой красивой из всех женщин, что там были, она шумно плескалась в воде, как будто делала это ежедневно. А Саблин замечал, что мужички с диванов на неё так и поглядывали. Особенно глазели, когда она подходила к бару, чтобы заказать себе коктейль. И последний удар по его кошельку нанёс ресторан при гостинице, куда они сходили после бассейна, чтобы она могла надеть купленное сегодня платье.

* * *

Он ушёл, оставив едва проснувшуюся Юнь в постели, голую, под отличным кондиционером. Она поцеловала его на прощание. Собрался быстро, все новые вещи и деньги спрятал в рюкзак и пошёл в старых. Из всего нового надел только маску.

Половина третьего утра. Думал прийти и почистить лодку от пыльцы, но нет… Лодка была уже почищена, а Калмыков и Ряжкин с местными казаками о чём-то болтали на пристани.

— Ну что, поделал дела? — сразу спросил у него Василий.

— Да, можем ехать, — отвечал ему прапорщик. — Вы позавтракали?

— Позавтракали. А что у тебя за дела-то были? — болтал Ряжкин, когда они уже садились в лодку.

Нет, Аким был не из тех людей, что начнут хвастать перед товарищами своими успехами, тем, что проживал в гостинице с бассейном или обедами и ужинами в ресторанах. Не так он был воспитан, и посему лишь ответил:

— Забрал флэшку, без которой нам не отдадут груз. А сразу мне её не дали, просили подождать.

— И маску новую купил, — заметил Денис.

— Да, старая уже фильтры плохо держала, да и уплотнители высохли, — соврал Саблин. — Ну, кто на руль первый?

— Давай я, — предложил Ряжкин, и никто с ним не поспорил: давай.

Отличный мотор заработал с первого рывка стартера, зажглись фонари на корме и на носу, а Калмыков, отвязав лодку, оттолкнулся ногой от мостушки. Всё, поехали. Вот теперь дело и началось.

Чтобы достичь селения Горки, им нужно было идти ровно на запад. И это был бы самый короткий и быстрый путь. Но… В ста двадцати километрах на запад от станицы Преображенской с юга на север тянулась так называемая Коса. Твёрдый грунт, уходящий в болото более чем на сто километров. А на самом конце Косы, на самом мысу, высились полдюжины немаленьких бетонных зданий. Кубы без окон и с редкими дверями. А над зданиями на сто или даже на сто двадцать метров возвышались металлические «стебли» каких-то антенн. Их было шесть штук. Чёткие, чёрные, геометрически правильные кубы зданий, тонкие, выдерживающие любой ветер антенны… Всё это не было делом рук человеческих. Это создали пришлые, а местные, поселившись в этих местах, просто дали этому объекту своё название — Станция.

Станция была главной проблемой всех близлежащих станиц и поселений. Именно возле неё всё время появлялись новые животные, животные неприятные. С одним таким Саблин был знаком не понаслышке. Большинство из них в бурых водах Великого Болота не приживалось, но вот выдры, как и крабы, стали явлением в болоте обычным, хотя ни тех ни других отец Акима, тоже знатный рыбак, не знал.

В общем, чтобы хоть как-то… ну, если не пресекать,