– Пожалуйста, кувшин «Адского Пламени», – попросил Анс официантку.

– Давай уж сразу два, дорогая, – подкорректировал Антоша. – Чего бегать-то лишний раз.

Сказал, одним глотком допил свое «Мелкопоместное» и вернул официантке пустую кружку.

Я тем временем попробовал «Дориана» и остался весьма доволен. Сочетание кусочков теплой, слегка обжаренной и приправленной острыми специями печени с сочными, сладкими фруктами давало неожиданный и весьма приятный вкусовой эффект.

Вместе с официанткой, принесшей заказанное пиво, явился улыбающийся шеф-повар.

Аавал Семифракийский был совершенно не похож на ангела. Невысокого роста, круглолицый, с седеющими темно-русыми кудрями, выбивающимися из-под белого поварского колпака, и узенькой полоской черных усов, он скорее напоминал радушного, хлебосольного грузина. Особенно хорош был огромный, с широким лезвием поварской нож, что неизменно был заткнут у него за пояс. Я подозревал, что нож этот был чистой бутафорией и никогда не использовался на кухне.

– Дмитрий Алексеевич! Господин Гамигин! Рад! Искренне рад вас видеть!

Самым замечательным было то, что это была не игра на публику. Аавал в самом деле был нам рад. Когда мы впервые с ним встретились, Аавал находился на нелегальном положении. Дав ему работу, Власенко пошел на серьезное нарушение закона. И все потому, что оно того стоило. Аавал был поваром от бога. Я в этом убедился, попробовав его стряпню. После этого я, как гражданин и как гурман, уже не мог допустить, чтобы этот гений ножа и поварешки был депортирован в Рай. Использовав все свои связи, я таки добился того, что в обход всех законов и правил Аавал Семифракийский получил в Московии вид на жительство. Я даже несколько перестарался и заодно выбил для него нагрудный знак «Почетный гражданин Московии». Который сейчас красовался на его кипельно-белом халате.

– Как вам «Дориан», господа?

– Восхитительно! – В моих словах не было ни капли лести. – Никогда еще не ел ничего подобного!

– Что желаете в качестве основного блюда? Рыбу или мясо?

– Рыбу, – сказал я.

– Мясо, – сказал Анс.

– Большой сэндвич с индейкой, ветчиной, беконом, яйцом, майонезом, сыром и листиком пекинского салата, – не забыл отметиться Антоша.

– Могу порекомендовать стерлядь, запеченную с овощами, по-кентервильски и фаршированную телячью грудку а-ля Рэдингс. На закуску – райский сырный пирог «Счастливый Принц».

И я, и Гамигин, не задумываясь, согласились. Если Аавал что-то предлагал, то можно было не сомневаться в том, что это было самое лучшее, вышедшее сегодня из-под его ножа.

– А мой сэндвич как называется? – поинтересовался Антоша.

– Это ваша персональная сборка, – глазом не моргнув, ответил Аавал. – Так что можете называть его, как пожелаете.

На секунду задумавшись, Антоша удовлетворенно кивнул.

– Я буду называть его «Веер леди Уиндермир».

На том и порешили.

– Господа, я неизменно счастлив видеть вас в нашем кафе!

Аавал галантно поклонился.

Мы с Гамигином, привстав со стульев, попытались изобразить ответный поклон, но у нас получилось не так выразительно, не так изящно и не столь изысканно, как у шеф-повара. Что ж, на то он и ангел.

После того как Аавал плавно удалился, а Антоша не торопясь, с чувством и знанием дела разлил пиво по кружкам и быстренько уполовинил ту, что была к нему ближе, пришло время поговорить.

– Так что, Антоша, ти-кодеры в «Оскаре Уайльде» больше не собираются?

Я доел салат и отодвинул пустую тарелку.

– Ну, почему же, заглядывают.

Антоша расслабленно откинулся назад, положил локоть на спинку стула. Свободной рукой он вновь водрузил на нос свои двухцветные очки. Он мне как-то раз объяснял, почему носит такие странные очки. Розовое стекло – это чтобы видеть мир в розовом цвете. Зеленое – ну это и так понятно зачем, чтобы рубли баксами казались.

– Но сегодня их, Дмитрий Алексеевич, не ждите. У них сегодня акция.

– Что за акция? – спросил Гамигин.

– Акция протеста!

Антоша произнес это так, будто правила русской грамматики запрещали ставить рядом со слово «акция» какое либо другое слово, кроме слова «протест».

В моем же представлении слова «протест» и «ти-кодеры» никак не складывались воедино. Я, в принципе, не мог представить себе более аполитичных людей, чем транс-программисты. Любой из них, даже вставив в контакт-порт матрицу с личностью Мартина Лютера Кинга, Джавахарлала Неру или Мао Цзедуна, все равно продолжал рассуждать как ти-кодер. Порой мне казалось, что для ти-кодера слово «политика» означало меньше, чем слово «варкалось» для любого другого человека. Потому что даже ассоциаций никаких не вызывало.

– И против чего же они протестуют?

– Против «Мифоскопа».

– Да ну? – удивился я. – Ти-кодеры, у которых все черепушки в дырках, протестуют против виртуальной игры?

– В том-то и фокус, Дмитрий Алексеевич, что, прозондировав «Мифоскоп», ти-кодеры первыми поняли, что с этой игрой не все в порядке.

Антоша вновь наполнил свою кружку «Адским Пламенем».

– В каком смысле?

– Им что, удалось взломать коды «Мифоскопа»?

Оба вопроса прозвучали почти в унисон.

Антоша будто только этого и ждал. Хитро прищурившись, он посмотрел сначала на меня, затем на демона. И отпил пива из кружки.

– Весь фокус, господа хорошие, в том, что никаких кодов нет. Все, что получает клиент, купив набор «Мифоскопа», это разъем для стандартного котакт-порта, – Антоша пальцем ткнул себя в затылок, – и передающее устройство, работающее в беспроводной сети GIP.

– Но такой сети еще не существует, – перебил хакера Гамигин. – Это сеть нового поколения, разработку которой ведет…

Анс будто поглотил окончание фразы.

С ним такое порой случается. Когда он вдруг понимает, что может невзначай выдать секреты конторы, на которую работал до того, как вместе со мной и Лоей организовал частное сыскное агентство.

Глядя на него, Антоша улыбнулся.

– Компания «СВС – Святее Всех Святых». Какой офигительный секрет! Так вот, господин Гамигин, «Мифоскоп» работает в сети GIP. Которой вроде как еще не существует. Однако, как вам, господин демон, должно быть, известно, замечательная особенность этой сети заключается в том, что невозможно отследить, куда идет передаваемая по ней информация. Нет, ну, со временем ее, конечно же, расколют, но пока эту задачку еще никто не решил.

Снова явилась официантка, собрала пустые тарелки и поставила перед нами взамен то, что каждый заказал. Моя рыба была великолепна. Мясо Анса – восхитительно. Но Антошин сэндвич моментально приковал к себе взгляды всех присутствующих. То есть мой и демона. Сэндвич был похож на многоэтажный дом. Он был монументален, как фреска Сикейроса. От этого монстра невозможно было откусить кусок, не разобрав его на составные части. А уничтожать чудо сие казалось кощунством. Работая над этим творением, Аавал Самофракийский превзошел самого себя. Воистину!