И, словно вторя вселенской вибрации одухотворенных душ, в кармане у меня завибрировал коммуникатор.

Положив вилку на край тарелки, я извлек на свет божий средство общения, которое, следует признаться, порой делало жизнь несносной.

Но не на этот раз.

Я получил сообщение от Лои. В котором говорилось, что в 2005 году Сергей Владимирович Челин проходил стажировку в Кембридже. Где в то же самое время готовился к получению ученой степени бакалавра Айну Хууп. Получалось, что два главных действующих лица нашей пьесы, концовку которой мы все еще не в силах были даже предугадать, могли быть знакомы еще до совместной работы в Райском институте высоких технологий. Запросто могли! И это, пусть пока еще и не намертво, но все равно крепко привязывало Челина к странной истории с видеокамерой Хуупов.

Я показал сообщение Ансу, после чего отправил Лое ответ. Слова искренней благодарности я, поколебавшись секунду-другую, дополнил изображением пронзенного стрелой сердца. Ага, глупо и пошло. Но мне так захотелось. Назовем это внезапным душевным порывом, с которым я не смог совладать.

Прежде чем убрать коммуникатор, я на всякий случай проверил местонахождение наших конкурентов. Метатрон Хадисский по-прежнему находился в своей временной резиденции на улице Зорге, тридцать два. Мне это не понравилось. То, что Метатрон не двигался с места, могло означать, что он обнаружил моего клопа и оставил его дома в одиночестве. А вот старенький «Москвич» с тонированными стеклами переместился под двери кафе «Оскар Уайльд». Видно, демоны делали на нас главную ставку. Конечно, не могло не радовать то, что шпионы из ССРС столь высокого мнения о наших профессиональных качествах. Но лично мне, да и Гамигину, полагаю, тоже, не доставляло особого удовольствия ощущать себя объектом столь пристального внимания. Мы же не кинозвезды. И не приемные дети советской эстрады, обученные счастливо лыбиться, даже когда в них тухлые яйца кидают. Наша работа, как раз наоборот, требует сосредоточенности, уединения и покоя. Допускается только немного джаза и старый, не особо затейливый фильм перед сном.

Тем временем Антоша успел расправиться с чудовищным сэндвичем. Ну, точно былинный богатырь, которому, что головы ворогам рубить, что за пиршественным столом бражничать – все едино! В жизни ведь, как известно, всегда есть место подвигу. Теперь Антошино лицо приобрело умиротворенно-благостное выражение. Что, впрочем, могло свидетельствовать и о том, что он не отказался бы повторить почти неравную схватку с порожденным Аавалом Семифракийским монстром.

– Нам нужен классный ти-кодер, Антоша, – начал я.

– Который разбирался бы даже в том, чего еще нет на рынке информационных технологий, – добавил Гамигин.

– Ага, – кивнул Антоша. – Выходит, я вам уже не подхожу.

Сказал он это без обиды, а только лишь для порядка. Антоша был мужик умный и сам прекрасно понимал, что способен справиться далеко не со всякой задачкой, которую, как орешек, легко и красиво расколет молодой хакер. Поэтому я и ответил ему такой же ритуально фразой:

– Поверь мне, Антоша, это не твой уровень. Это задачка, с которой и пацан справится.

Формальности были соблюдены, чести и достоинству старого хакера не был нанесен урон, и Антоша умиротворенно улыбнулся.

– Ну, что ж, есть у меня на примете один такой пацан.

– Хорошо, если бы он еще и с «Мифоскопом» был знаком, – заявил вдруг Гамигин.

– Ага, – хитро прищурился Антоша. – Так вы, выходит, решили за «Мифоскоп» взяться?

– Да что ты, Антоша, – усмехнулся я.

– Это так, между делом, – добавил Анс.

– Нужно решить пару вопросов.

– Которые ни к чему, абсолютно ни к чему не имеют отношения.

– Ни малейшего.

– Просто хочется быть в курсе того, что происходит вокруг.

– Сейчас ведь каждый третий на «Мифоскопе» сидит.

– А что, если с кем-то из них придется иметь дело?

– К нам недавно заходил один такой.

– Лою Матушкой-Императрицей величал.

– Понятно, – медленно произнес Антоша.

С таким видом, что ясно было, ни одному нашему слову он не поверил. И завтра же, как только их из кутузки выпустят, все ти-кодеры будут извещены о том, что Каштаков и Гамигин решили прищучить производителей «Мифоскопа». И для этого им требуется толковый ти-кодер.

Ну, да и ладно. Мы же, в конце концов, за Антошины слова не отвечаем. Главное, чтобы он нашел именно того, кто нам нужен.

– Сколько платите?

Антоша в этот момент показался мне похожим на мелкого служащего из звукозаписывающей компании, который вдруг решил, что парень с гитарой, завалившийся к ним, чтобы напеть поздравительное письмо своей маме, – это Элвис Пресли.

– Ты о чем вообще говоришь, Антоша?

– О деньгах.

– С чего вдруг?

– Время сейчас такое. За все нужно платить.

Мы с Ансом переглянулись.

– Анс, идем отсюда.

– Идем, Дима.

– Постойте, мужики! – Антоша чуть на месте не подпрыгнул. – Хорош вам!.. Я ж это так… Ну, в смысле, для порядка…

– Антоша, ты борзеть начал, – с укоризной посмотрел я на хакера.

– Нет! – Антоша показал нам сразу две свои раскрытые ладони. – Я просто задал вопрос!

– Очень тупой вопрос, – уточнил я.

– Возможно, – не стал спорить Антоша.

– Замяли?

– Замяли.

– Так что, парень будет?

– Конечно, будет. Отличный парень, – Антоша поцеловал собранные в щепоть пальцы. – Лучшего вам никто не предложит. Умница. Специалист. Долбанут на всю голову.

– Такой нам подойдет, – согласился Гамигин.

– Ну, а я о чем! – махнул в его сторону рукой Антоша. – Я же знаю, что вам нужно!

– Завтра, с утра пораньше, как только объявится, засылай его к нам.

– Заметано!

– Адрес знаешь?

– А то!

Ну, вот и все. Дело сделано, как говорил Слепой Пью.

У меня на тарелке еще оставалась рыба, необыкновенно вкусная, должен вам сказать, рыба, а у Гамигина – мясо. И мы оба понимали, что пора вновь воздать должное кулинарным талантам Аавала. И мы взялись за вилки и ножи.

Наверное, ни в одном из языков мира нет таких слов, которыми можно было бы описать то диво, что смог сотворить из самых простых на неискушенный взгляд продуктов Аавал Семифракийский. Во всяком случае, я таких слов не знал. А может быть, не было во мне той чудной искры высшего разума, которая помогает истинным мастерам переплавлять в словесную форму даже то, что, казалось бы, совершенно невозможно выразить словами. И, быть может, в этом крылся некий потаенный смысл. Ведь если бы все могли изъясняться гекзаметром так же легко, как Гомер, то в жизни, пожалуй, могло бы и не остаться места для чуда. Такого, например, как рыба с овощами по-кентервильски.