на место, и Морейн позволила плетению исчезнуть. Однако на площади все еще оставались троллоки. Быстрый шаг – и она оказалась в центре звезды, где продолжала танцевать по крошечному кругу, спина к спине с воображаемым партнером. После работы одновременно над тремя различными плетениями она чувствовала себя вымотанной, но собрала все силы, для повторных плетений. Танцуя, Морейн швыряла в троллоков огонь и призывала молнии с небес, бороздя площадь взрывами.

В конце концов на площади не двигалось уже ничего, кроме нее. Она протанцевала еще три круга и лишь потом осознала случившееся и остановилась. Перестала напевать. В стене возникла арка, полный теней проем, с вырезаной над ним звездой. При виде арки сердце у Морейн заледенело. Арка вела туда, откуда появились троллоки. В Запустение. Лишь безумец пойдет в Запустение по собственной воле. Подобрав грубые юбки, Морейн заставила себя пересечь площадь, превратившуюся в мертвецкую, и приблизилась к воротам. Именно этим путем она должна идти.

Глава 10

ИСПЫТАНИЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ

Девяносто девять плетений. Морейн обнаруживала шестиконечную звезду, выложенную круглыми речными голышами, среди высоких дюн пустыни, где от жары у нее кружилась голова, а влага испарялась с кожи прежде чем выступал пот. Она находила ее нарисованной на снегу на склоне горы, когда штормовой ветер рвал с девушки одежду, а рядом в землю били молнии, и в огромном городе с невероятными башнями, где люди мямлили что-то невразумительное. Она видела ее в окутанном ночной тьмой лесу, в стоячем болоте с темной водой, в зарослях высокой травы, которая резала как нож, на фермах и в долинах, в лачугах и дворцах. Иногда она находила звезду, будучи одетой, но одежда часто исчезала, и так же часто одежды на ней не было с самого начала. Иногда она неожиданно оказывалась связанной веревками или закованной в кандалы, скрюченной так, что выворачивало суставы, или подвешенной за запястья или лодыжки. Она оказывалась лицом к лицу с ядовитыми змеями и острозубыми водяными ящерицами в три спана длиной, разъяренными дикими кабанами и охотящимися львами, голодными леопардами и несущимися в панике стадами диких коров. Ее кусали шершни и земляные осы, на нее нападали рои муравьев, оводов и насекомых, которых она не могла распознать. Толпы людей с факелами пытались утащить ее, чтобы сжечь на костре. Белоплащники хотели повесить ее, грабители – зарезать, разбойники – задушить. И каждый раз она забывала обо всем, что с нею было, и не могла понять, где получила порез на щеке, откуда взялась на боку рана от меча, что означают три глубоких шрама на спине, – словно их оставили чьи-то когти, – и все прочие раны, увечья и синяки, из-за которых она хромала или истекала кровью. Вдобавок она устала. О, так устала – так не уставала никогда! Гораздо сильнее, чем можно объяснить даже созданием девяноста девяти плетений. Возможно, усталость объясняют ее раны. Девяносто девять плетений.

Комкая в кулаках ткань простой шерстяной юбки, Морейн, прихрамывая, добрела до шестиконечной звезды, выложенной красной плиткой около журчащего мраморного фонтана в маленьком садике, который окружала колоннада из тонких колонн с каннелюрами. Девушка едва держалась на ногах, и необходимость сохранять спокойное выражение лица граничила с пределом ее возможностей. Боль пульсировала во всем теле. Нет, слово «мука» подошло бы здесь лучше, чем «боль». Но это был последний этап испытания. Когда оно закончится, все – что бы это ни было – закончится вместе с ним, и она будет свободна и сможет получить Исцеление. Если удастся найти Айз Седай. Если нет, подойдет и Предсказательница.

Это было еще одно бесполезное плетение – при правильном исполнении, оно вызывало лишь дождь блестящих цветных искр. Если же допустить ошибку, то кожа у нее, словно от солнечного ожога, покраснеет и будет зудеть. Очень осторожно Морейн начала плести.

Из-за колонны прямо перед девушкой вышел ее отец, на нем была длинная куртка, которая по меньшей мере год назад вышла из моды, полосы цветов Дома Дамодред спускались от стоячего воротника до колен и даже ниже. Он был очень высок для кайриэнца, лишь на дюйм ниже шести футов, волосы, скорее седые, были собраны в узел на затылке. Он всегда держался прямо, как клинок, разве что изредка нагибался, чтобы обнять свою дочь, когда та была маленькой. Но теперь плечи его поникли. Морейн не могла понять, почему при виде него ей внезапно захотелось плакать.

— Морейн! – произнес он, и озабоченность прочертила еще несколько морщинок на его ласковом лице. – Ты должна немедленно пойти со мной. Твоей матери совсем плохо, девочка. Она умирает. Если пойдешь к ней сейчас же, ты еще успеешь.

Это было уже чересчур. Ей хотелось зарыдать. Ей хотелось кинуться вслед за ним. Но Морейн не сделала ни того ни другого. Плетение завершилось внезапной вспышкой, и на них посыпались весело танцующие искорки. Это зрелище казалось сейчас особенно горьким. Она открыла было рот, чтобы спросить, где находится ее мать, и тут увидела за спиной отца вторую звезду, выложенную красной плиткой над колоннадой, как раз там, где он появился перед ней.

— Я люблю тебя, отец, – спокойно промолвила Морейн. Свет, как может она оставаться спокойной? Но это необходимо. – Прошу тебя, скажи матери, что я люблю ее всем сердцем.

Проскользнув мимо него, Морейн захромала ко второй звезде. Ей показалось, что отец зовет ее, бежит за ней и хватает за рукав. Но в голове туманилось от усилий сохранять спокойствие на лице и твердый шаг. Вообще-то говоря, она спотыкалась, но по-прежнему шла не торопясь и не мешкая. Морейн шагнула меж двух желобчатых колонн, миновав звезду...

...и обнаружила, что стоит, пошатываясь, в круглой белой комнате и отраженное пламя высоких светильников слепит ей глаза. Память одним махом вернулась к ней, едва не швырнув на колени. Потеряв способность думать в затопившем ее потоке воспоминаний, она сумела сделать еще три шага, потом споткнулась и остановилась. Она помнила все, каждое плетение, каждую полученную ей рану. Все свои ошибки, все отчаянные усилия сохранять хоть какое-то внешнее подобие безмятежности.

— Завершено, – нараспев проговорила Мериан, громко хлопнула в ладоши. – Да не будет никто говорить о том, что произошло здесь. Мы молча разделим случившееся с той, кто пережила это. Завершено. – Вновь она громко хлопнула в ладоши, и голубая бахрома ее шали закачалась. – Морейн Дамодред, сегодняшнюю ночь ты проведешь в молитве и размышлении о том бремени, которое взвалишь на себя утром, когда наденешь шаль Айз Седай. Завершено. – И в третий раз она