– Не могу. Больше не могу!

Андрей кивнул, понимая – убить человека очень непросто. Он помнил первого, которого убил. Не в бою. Это был почти мальчишка – он выскочил из дома, когда они проверяли один аул. Он нажал на спуск, но забыл снять автомат с предохранителя – это уже после определили. Это спасло Андрею жизнь. Очередь из автомата разрубила парня пополам. И Андрей также отбежал в сторону, и… полоскало его крепко. Потом уже привык к мертвецам – своим и чужим.

Монах поднял кинжал, подошел к ближайшему насильнику и косо, под ребра, воткнул клинок прямо в сердце. Потом второму, третьему… через полминуты все были мертвы. Олра стояла как мертвая, бледная, будто статуя из мрамора, и наблюдала за ним. Андрей вытер клинок об одежду одного из мертвецов, вложил в ножны и, подойдя к Олре, взял ее за руку. Женщина вздрогнула, и ему показалось, что ей ужасно хочется отдернуть руку, что ей стало неприятно. Андрей горько усмехнулся и опустил руку.

– Пройди в помещение. Там есть скамьи, посиди, я сейчас тут приберу и отведу тебя домой.

Олра безжизненно кивнула и побрела к открытой двери помещения для конюхов. Андрей обрезал путы, мертвецы свалились на пол, и он, взяв в каждую руку по трупу, как трактор, потащил их в сторону выхода. Он еще днем приметил люк канализации и заранее его приоткрыл, чтобы потом легко поднять крышку. Через пятнадцать минут все пять трупов были сброшены в подземелье, и Андрей вернулся за Олрой.

– Пойдем. Все готово.

Женщина вышла, неосознанно стараясь не коснуться Андрея даже рукавом, и пошла вперед. Проходя мимо пятен крови на полу, она вздрогнула, заторопилась, зажав рот, но справилась с собой и, выскочив из конюшни, стала жадно вдыхать утренний воздух. Андрей закрыл конюшню, положил ключ под камень, и через минуту они шагали в сторону трактира. Теперь подгонять Олру не было нужды – она неслась, будто за ней гнались все демоны ада, хотя позади был всего лишь Андрей. Дошли быстро, Олра замерла на минуту на пороге трактира, и Андрей грустно сказал:

– Давай прощаться? Ты приедешь ко мне в Анкарру? Я буду тебя ждать.

– Мне нужно подумать. – Олра опустила глаза и, когда Андрей попытался ее поцеловать, слегка отшатнулась. Ее щека была твердой и холодной.

Андрей в последний раз окинул ее взглядом и сказал:

– Прощай.

Больше не оглядываясь, он сбежал с крыльца и уже вдалеке услышал, как хлопнула дверь трактира, закрывшись за его любовью.

Андрей ушел подальше, чтобы никто не видел, как он взлетает с Шанти, и не связал с трактиром. Опять дуэльная площадка – серое осеннее утро, Шанти, молчаливая и мрачная. Захлопали крылья, унося друзей в небо, и вскоре город остался внизу – с его исчадиями, с его людьми, плохими и хорошими, с осенними парками и замерзшими возчиками, стоящими у городских ворот в ожидании, когда их впустят в Гаранак.

Небо серело, хотя темные облака закрывали небосвод толстой периной. Утро медленно, но верно теснило ночь, отгоняя ночные страхи, волнения и темные мысли. Андрей покачивался в лапах Шанти, ему было немного неудобно, теснило в груди, и он вздохнул, поглядывая вперед, где как путеводный маяк реял огонек костра друга. Его душа болела, щемило сердце – почему так всегда бывает? Почему ему не везет, и он, как настоящий монах, вынужден всю жизнь оставаться один, без семьи, без любимой женщины? Он как будто проклят судьбой.

– Не переживай, – вдруг вмешалась Шанти, – я же чувствую, что ты сильно расстроен. Ну не получилось с этой самкой, получится с другой. Зачем ты сжигаешь себя?

– Я ведь хотел как лучше. Она сама сказала, что убила бы их страшной смертью. Я хотел сделать ей подарок. А что вышло? В ее глазах я теперь хладнокровный убийца, монстр! Если раньше она лишь о чем-то догадывалась, то теперь увидела меня в действии. И правда – а кто я такой? Монстр и есть. Монстр!

– Ну коли уж на то пошло, если кто из нас и монстр, так это я, – усмехнулась драконица. – Так люди нас зовут, да? Что касается Олры – дура она. Надо было вцепиться в тебя и не отпускать! Если бы ты был драконом, да я бы тебя ни на шаг не отпустила, а всем другим драконицам оторвала хвосты! Мы бы с тобой оплодотворили яйцо, и не одно. Плюнь ты на эту самку, не стоит она твоей печали. Перестань – а то я чувствую твою тоску и сама расстраиваюсь. А если я расстраиваюсь, то делаюсь несносной, злой, нервной. Я не хочу быть злой. Все эти дни я чувствовала, что тебе хорошо, что ты счастлив, и мне тоже было хорошо. Ты разве не чувствуешь протянувшуюся между нами нить? Так бывает только у близких родственников – у братьев, сестер, родителей и детей. Я тебя чувствую на расстоянии многих километров. Помнишь, моя мать прилетела к нам? А как нашла? Не задавался этим вопросом?

– Честно говоря, нет. – Андрей удивленно приподнял брови и посмотрел на проплывающий под ними осенний лес, сбросивший листья под мелким дождем.

– Это драконье чутье – мы видим, как на карте, тех, кто нам дорог, к кому протянулась ниточка.

– Ясно. Это как будто на экране навигатора… интересно, действительно интересно.

– Кстати, ты знаешь, а у меня ведь плевательные железы почти выросли за эти дни! Я еще не пробовала ими пользоваться, но мне кажется, что у меня может получиться! – Ментальный голос Шанти был смущенным. Это было похоже на то, как если бы девочка сообщала, что у нее выросла грудь и она уже надевает лифчик.

Андрей усмехнулся и искренне сказал:

– Очень рад за тебя. Хоть у кого-то жизнь налаживается. Кстати, теперь мы всегда будем с хорошим костром! Как только прилетим, попробуем испытать на кучке дров.

– Тьфу на тебя. У тебя такое приземленное, такое людское отношение к таинству плевания! – рассмеялась драконица. – Попробуем. Мне самой не терпится. В городе ведь было некогда и негде – не палить же дома вокруг?

– А ты сейчас попробуй, – вкрадчиво предложил Андрей, – пока летим. Скоро на месте будем – я огонек уж давно заметил. Федя нас ждет.

– Сейчас… хм… почему и нет. – Шанти выдула из дырочки над пастью длинное облако желтоватой жидкости, распыленной в аэрозоль, и тут же добавила в нее из второй «ноздри».

Аэрозоль, соприкоснувшись с новой жидкостью, мгновенно вспыхнул, да так, что Андрея обдало огненными облаком, облако ударило и в Шанти, на мгновение закрыв ее от глаз «груза». Если бы не мокрые волосы и мокрая куртка, которая впитывала капли дождя, Андрей не избежал бы ожогов. А так куртка нагрелась, от нее шел пар, как и от волос, от которых к тому же отчетливо воняло горелым. Брови и ресницы высохли в мгновение ока, и их концы закурчавились.

– Ой, извини, – растерянно сказала Шанти. – И ты сам виноват! Кто подбил меня пробовать на лету? Облако отнесло ветром, и мы маленько погрелись.

– Погрелись? Мы погрелись! – Андрей стал смеяться, истерически, до слез, Шанти неуверенно подхватила этот смех, и так, смеясь и обсуждая происшествие, они долетели до костра-маячка.