— Что? Но почему?

— Потому что там находится ключ к расследованию.

— Подожди, Сара! Я разговаривал с главным археологом, о котором тебе говорил. Ехать в Англию бессмысленно. Мы там ничего не узнаем.

— Не говори мне этого…

— Я не закончил. Если мы хотим узнать больше, то ехать надо не в Клиффс-энд-Фарм, а в Бейрут.

Сара нахмурилась.

— В Ливан? А какая тут связь с раскопками в Англии?

— Послушай, это довольно сложно объяснить, но, когда у тебя имеется полная информация, это совершенно логично.

— Допустим. А что мы будем делать, когда приедем туда?

— Мой собеседник назвал мне имя: Нассим Шамун, ученый с факультета богословских наук в Бейруте. Именно он может нам помочь больше узнать о той женщине и причине, по которой ее казнили. Вроде как этот профессор создал целую теорию о церемониале, окружающем смерть женщины из могилы 3666.

— А твой английский археолог не мог сам изложить нам эту теорию?

— Как ты понимаешь, я настаивал, но он ответил, что ничего конкретного об открытиях своего коллеги не знает и что в любом случае он не хочет в это впутываться. Как будто эта тема — табу.

— Странно… А с этим ливанским исследователем ты не можешь связаться по телефону?

— Мой английский знакомый всегда общался с ним только по почте.

— По почте? Ты хочешь сказать: писал ему письма на бумаге?

— Да. Он не зарегистрирован ни в одной социальной сети, не имеет электронного адреса, а если верить справочнику, где указан только его адрес, то и домашнего телефона не имеет тоже.

— Неожиданно для ученого, который должен постоянно поддерживать контакты с коллегами…

— Я так понял, что Нассим Шамун боится утечки информации, и бумажная переписка кажется ему наиболее надежным способом связи.

— Что же за теорию он придумал, если так боится… — вслух размышляла Сара. — Короче, встречаемся в аэропорту Бейрута через двадцать четыре часа.

Дав отбой, Сара не ответила на звонок Йенса Берга, связалась с Ингрид Вик, Иоахимом Триммером и Николаем Хаугом, поручила им продолжать расследование на месте и на полицейской машине, завывавшей сиреной, помчалась в аэропорт Вардё.

— Где настоящие мужчины? — спросил с трибуны лысый оратор лет сорока.

Аудитория, разместившаяся в амфитеатре и состоящая примерно из сотни мужчин, ответила веселым шушуканьем.

— Так вот, я вам отвечу: их попросили стать женщинами!

На нескольких лицах появились усмешки, сопровождаемые смешками, но большинство слушателей с грустным видом закивали.

— Но вы, если вы собрались сегодня здесь, то больше не хотите быть частью этой категории. Если сегодня вы здесь, то потому, что вам надоело соответствовать тому санированному образу мужественности, который день за днем вдалбливает в нас реклама! Если вы здесь, значит, устали от того, что не знаете, как себя вести в обществе, на работе, на улице, с собственными детьми, собственными женами, собственными друзьями!

Участники по большей части, с серьезными лицами, подтвердили согласие кивками.

Ведущий семинара под одобрительный шепот сошел с кафедры и стал ходить по сцене, размышляя вслух под внимательными взглядами присутствующих.

— Так вот — все это ложь! На самом деле вы прекрасно знаете, как себя вести в каждой из этих ситуаций. Проблема в том, что вы больше не осмеливаетесь этого делать! Вот в чем состоит правда! Вы больше не смеете быть теми, кем вы себя чувствуете, кем должны быть! Вы больше не осмеливаетесь быть настоящими мужчинами! И это не может продолжаться!

В амфитеатре раздались нервные аплодисменты.

У многих присутствующих был смущенный вид. Некоторые грызли ногти или кивали.

— И самое худшее во всем этом, — продолжил оратор, подняв палец, — что вы страдаете от невозможности быть самими собой не из трусости и не от незнания, а от избытка любезности. Как и каждый уважающий себя человек, вы стараетесь соответствовать ожиданиям других людей. Но эти ожидания становятся безумными, абсурдными, противоречивыми: будь ласковым, но мужественным, когда я тебя о том прошу; будь нежным, но твердым, когда это необходимо; будь лидером, но предоставь мне выбирать; сражайся за меня, но не будь жестоким, занимай свое отцовское место, но предоставь воспитание детей мне. Стоп! Нельзя быть мужчиной наполовину. Или ты мужчина, или нет! — Оратор повысил голос, чтобы привлечь внимание участников, которые одобрительно кивали. — Братья, друзья, я задам вам прямой вопрос: должны ли мы стыдиться того, что мы мужчины? Должны ли мы стыдиться проявлять свою истинную природу?

Там и тут в зале послышались робкие «нет».

— Нет! Никогда впредь! Никогда впредь вы не должны стыдиться быть мужчинами, о чем кричит все ваше естество! Мужчине необходимо преодолевать себя, подвергать себя испытаниям, пробовать на вкус опасность, а если нужно — драться. Драться за свое достоинство, за любимых, в первую очередь, за свою семью! Именно так человеческий род выжил, и он исчезнет, если не перестанут кастрировать мужчин, требовать от них идти против своей природы. Хочет того кто-то или нет, в мужчине живет желание строить, исследовать, руководить! Во множестве традиционных обществ мужчина — это тот, кто руководит деревней, кто охотится, тот, на чью защиту рассчитывают женщины и дети! Год за годом отнимать у него эту ответственность, красть эти радости, являющиеся частью природы, — значит уничтожать его! Хочу сразу прояснить один момент: мужчины и женщины равны в правах, но, нравится это или нет, они не одинаковы! Давайте уважать то, что заложено в нас природой, займем те места, которые Бог отвел каждому и каждой, и весь мир станет от этого счастливее. Ну обратитесь же к здравому смыслу: разве льва просят перестать есть мясо? Тогда почему мужчину просят быть мужчиной наполовину!

На этот раз слова оратора были встречены аплодисментами.

— Природа не сделала нас такими! Бог не сотворил нас такими! Не уважать его творение — значит не просто отрекаться от него в душе, но и наносить оскорбление Всевышнему! Прочтем Библию внимательно: в отличие от Евы, сотворенной в Эдемском саду, в одомашненной природе, укрощенной и безопасной, Адама Бог создал вне Эдема. Всевышний выбрал произвести нас на свет в дикой природе, среди опасностей, испытаний, там, где смелость и боевой дух являются залогом выживания. И память об этом перворождении живет в каждом мужчине! Вот почему каждый мальчик, с самого раннего возраста, стремится покорять природу, ломать преграды, лезть на холм, чтобы посмотреть, что там, за ним. Мужчина был создан, чтобы жить в действии, и, если кто-то в этом еще сомневается, скажите мне, что за мужчина может просидеть целый день, сохраняя в чистоте свои ногти?

Оратор поднял руку, когда собравшиеся, не удержавшись, стали посмеиваться и аплодировать.