— Я же девушка, — с улыбкой пожала я плечами.

— А я декан. И люблю, когда меня слушают! У меня нет времени на легкомысленных, безголовых студенток. Идёмте.

Я сглотнула, стало не по себе от его тона. Коснувшись уголька на шее, я пробормотала:

— Это мне дал дракон. Я не могла отказаться.

— Какая мне разница?

— Но вы сердитесь, всё равно сердитесь из-за этого, да?

— Вам кажется, что мир крутится вокруг вас, Танатрея? Все только и думают, как бы защитить, помочь, оградить это наивное существо?

— Нет, — обиделась я и ляпнула: — Все только и думают, как мной воспользоваться…

— Так вот что я вам скажу, — парировал он так, что у меня руки заледенели. — Вы ошибаетесь. Лично передо мной стоит задача, данная ректором академии, а потом занимайтесь чем угодно. В рамках правил и приличий. Никто поблажек вам делать не будет. Это ясно?

— Ясно… — пролепетала я, не ожидая такого напора.

Элоис пошёл вперёд, не оборачиваясь. Я поспешила за ним. Пришлось почти бежать, чтобы поспевать за его размашистым шагом. На мои глаза навернулись слёзы. Как приятно было, когда он вёл себя иначе. И надо было его дождаться, наверное…

В высоких светлых коридорах госпиталя мы свернули к закрытому боксу. Бегемотоподобная мадам Манегут кивнула нам и скользнула взглядом сквозь меня, словно не узнала, и провела к двери, слегка подсвеченной защитной магией.

— Как вы просили, никто, кроме сэра Алви не входил и не выходил из бокса. Даже медсёстры.

— Благодарю, — сухо кивнул Элоис.

Мне только жестом указал войти. За широким стеклом находилась палата. И я увидела её — ту самую девушку. Она сидела на кровати, испуганно глядя прямо на нас, всклокоченная, жутковатая. Мне в глаза бросились её разодранные до крови пальцы. Вспомнилась Эни Могг из приюта. Я взволнованно подошла к стеклу.

— Она нас не видит, — безлико сказала доктор Манегут. — Это магическое стекло: оттуда не видно и не слышно ничего, что происходит здесь. Специальная палата для наблюдения за особыми больными.

— Это она, — произнесла я.

— Даже не сомневался, — ответил Элоис. — Что между вами было, Танатрея? Ссора, разговор?

— Ничего, — ответила я. — Только тот взгляд на лестнице. Я даже не помню, видела ли я её раньше в столовой. Столько новых лиц!

— Ясно. Можете идти, Танатрея, — сказал мрачный Элоис.

Глаза девушки расширились, она дёрнулась, словно увидела меня или Элоиса, и с дрожью отползла на другой край кровати.

— Она вообще видит только что-то своё, — мотнула головой мадам Манегут. — Зачарована.

Элоис отошёл к журналу на столе в углу, всмотрелся в исписанные страницы.

— Может, ей помочь надо? — прошептала я. — Я немного могу…

— Не стоит, там сэр Алви, — ответила так же тихо доктор. — Вернулся с артефактами недавно, подыскивает ключ для вывода из транса.

И действительно, из глубины палаты за волшебным стеклом к девушке подошёл Алви. Золотые кудри, белая рубашка — такой же, как перед пещерой дракона. Краска прилила к моим щекам, я едва поймала себя за невольным движением руки — пальцы потянулись к губам. Вовремя сжала кулак.

А потом увидела, как с едва заметным движением пальцев Алви сплетает, будто выхватывая из воздуха, голубые и красноватые потоки. Легко, словно играючи.

Багряно-грязных всполохов было особенно много вокруг испуганной девушки. Но с движением руки Алви за несколько вдохов успокаивающих волн стало больше. Несчастная перестала дрожать. А магистр манипуляций подошёл и просто погладил её по голове.

Девушка вскинула на него чуть более осмысленный взгляд, и Алви улыбнулся ей, как младшей сестрёнке. Очень по-доброму. Меня поразило его ласковое и проникновенное выражение лица без тени ехидства и высокомерия. Он может быть таким?

— Вы ещё здесь, Танатрея? — прогремел Элоис, оторвавшись от журнала. — Идите и займитесь долгами, наконец! Вы здесь больше не нужны!

Я вспыхнула и вылетела в коридор. Остановилась только на улице. Вдохнула и пошла медленнее. Во мне вспенились два совершенно разных чувства: обида и удивление. И такое же двойственное ощущение от увиденного, словно я одновременно увидела солнечный день и грозовой сумрак. И они разделили меня на пополам.

Я оглянулась — вокруг меня царила обычная жизнь академии: студенты шли от одного учебного корпуса к другому, звенел колокол в храме ближе к выходу, пели птицы, зеленела трава. Ей хорошо, она снова будто знает больше меня! Но вспомнив слова дракона, я направилась не к себе, а к выходу в город.

Дракон велел шить платье. Чёрт знает зачем, но по крайней мере, я знаю, где работает портниха и продают ткани. В конце концов, у меня есть пятьдесят монет, и мне надо развеяться…

За стенами академии на меня обрушилась бурная, красочная обычная жизнь, которой мне так не хватало! Торговые ряды, самоходные повозки и запряжённые лошадьми, лавочники, посыльные! Движения, крики, цокот копыт по мостовой, мальчишки с корзинами цветов проскользнули мимо меня по улице. Если не считать зеленокожих стражей-великанов за спиной, всё было великолепно живым и нормальным. И хотя витрины в столице Ихигару были ярче, чем в моём родном городе, кожа людей больше обласкана солнцем, здесь царила другая мода, крой платьев и сюртуков, мне казалось, что я вернулась в детство, когда были живы мама и папа. Почудилось, будто стоит побежать по улице и до того угла, свернуть… А там они на площади стоят и улыбаются, держась за руки, как всегда влюблённые друг в друга. Мама в белом нарядном платье, папа красивый и такой мужественный, в строгом сюртуке, подчёркивающем его фигуру. Они обрадуются мне и чуть-чуть пожурят потому, что я снова потерялась в толпе артистов и фокусников. И всё будет хорошо…

Мне так живо это представилось, что я и правда прибавила шагу и сорвалась, побежала до угла. Но, конечно, я знала, что за ним нет ни площади, ни родителей, и это совсем другой город. А сердце всё-таки сжалось.

Я остановилась на перекрёстке и закрыла глаза, прислушиваясь к шуму улицы: пусть ещё мгновение они побудут тут, будто бы со мной. Но хриплый извозчик выругался прямо над ухом, заржала лошадь, и я инстинктивно отскочила подальше, к дому. Дама в платье с синими воланами вскрикнула, потому что я отдавила ей ногу, и бросилась прочь, как от умалишённой.

Я выдохнула иллюзии и вернулась в реальность. Собственно, пора было делом заняться. Уже знакомая лавка модистки была в двух шагах. Я толкнула дверь и вошла под звон колокольчика.

В лавке пахло цветами, возможно, от роскошного букета пионов в богатой витрине. Меня встретили безголовые фигуры манекенов, одетые в бальные платья: розовая кисея и ажурное кружево слева, бежевый с золотом корсет и тяжёлые складки до полу справа. Рулоны тканей в стеллажах строго по цвету: от тёмных до акварельных, почти белых, как палитра. За цветочными гирляндами в глубине лавки со специальных коконов свисали образцы материалов, похожие на сказочные паруса неведомых кораблей.