но из поредевших кустов доносятся звуки глухих ударов, сдавленные крики и возня, и я оборачиваюсь.

Отодвигаю ветку и пару мгновений офигеваю: толпа пятиклашек остервенело пинает лежащего на земле мальчишку. Тот не сопротивляется — катается по грязи, подтягивает колени к животу и прикрывает руками голову, а двое наглых типов в кипенно-белых рубашках снимают экзекуцию на телефоны.

Я вижу в поверженном мальчишке себя, Глеба, всех, кого унижали и буллили, и ярость падает на глаза красной шторкой. Увязая подошвами в жирном черноземе, в три прыжка оказываюсь в самой гуще событий: хватаю малолетних подонков за шиворот, раскидываю в стороны и ору:

— Пошли вон, или я вас сейчас на ремни порву, моральные уроды!

Их много, некоторые почти с меня ростом, но я ни черта не боюсь: передо мной творится несправедливость, и вдохновляющий пример в лице Глеба придает сил. Связь между нами намного важнее и весомее осязаемой. Невидимая, но прочная шелковая лента...

— Ведьма! — блеют нападавшие, и, буксуя по черной жиже, на четвереньках отползают подальше. Оказавшись на безопасном расстоянии, они показывают мне средние пальцы, хватают куртки и рюкзаки и позорно сбегают.

— Идти можешь? — склоняюсь над мальчишкой и перевожу дух. — За что они тебя так?

— Могу. Не знаю. Просто я им не нравлюсь. — Он утирает грязной рукой слезы. Спохватившись, протягиваю ему пачку влажных салфеток, помогаю подняться, отвожу на газон и, присев на корточки, провожу инструктаж:

— В следующий раз не раздумывай, сразу бей. Бей в морду предводителю. — В этот момент я представляю Глеба, в одиночку справившегося с шоблой придурков, или себя в будущем, когда поставлю ногу на грудь Миланы — фигурально выражаясь, конечно. — Покажи, что ты сильный и самый страшный. Иначе они отберут у тебя время, шансы на нормальное существование и …

— А ты, оказывается, прикольная... — шмыгает носом пацан. — Я проголосую за тебя. Ты должна выиграть.

* * *

С трудом отрывая от асфальта ботинки с килограммами грязи, налипшей на подошвы, ковыляю домой. Прохожие косятся — не каждый день увидишь потрепанную странную деваху в боевом раскрасе — но мне наплевать, в душе я ликую. Моими стараниями в мире только что стало чуть меньше зла и чуть больше справедливости.

Впереди легкой походкой модели вышагивает Артем, но я нарочно замедляюсь, жду, когда он завернет за угол, считаю до десяти и только потом выдвигаюсь следом.

Дома первым делом закидываю в стирку заляпанную форму, мою и до блеска начищаю ботинки, наспех обедаю и надолго запираюсь в ванной. Дурной адреналин все еще курсирует по венам, но теперь его скачок связан с ожиданием скорой встречи с Глебом и с предстоящим разговором. Возможно, с тем самым разговором.

Отмокаю в пене с лепестками роз и дышу по специальной системе — однажды Милана заставила Авдеева выйти к доске и объяснить перед всем классом, как он спасается от своих панических атак. Она издевалась над ним и подтрунивала, бедного Авдеева было искренне жалко, но техника дыхания, которую он тогда показал, потом нередко мне пригождалась.

Как водится, наступление холодов стало для коммунальщиков полной неожиданностью — отопление еще не включили, и квартиры окончательно выстудило. Стуча зубами, натягиваю спортивные штаны и черный свитер с высокой горловиной — чтобы не мерзнуть и... чтобы не пялился Глеб.

Нет, я, конечно, совсем не против, но, когда обнаруживаю его задумчивый взгляд в районе груди, превращаюсь в выброшенную на берег рыбу. Мозги отключаются, слова не находятся, а я умру от позора, если он сочтет меня глупой.

Включаю обогреватель, плюхаюсь на диван, сушу волосы полотенцем и прислушиваюсь к звукам на лестнице: шаги и голоса не принадлежат маме или Алине с Борей, значит, в комнату еще какое-то время никто не ворвется.

Глеб давно прочитал сообщение с моим адресом, но ничего не ответил — может, в школе напрягли с дежурством или внеклассной работой, или появились неотложные дела дома, но он обещал и скоро обязательно придет.

Для порядка поторговавшись с собой, отыскиваю в сети страницу одной из блогерок — любимиц сестры, просматриваю ролик и внимательно запоминаю последовательность нанесения ультрамодного макияжа. Вываливаю на плед содержимое косметички и пробую изобразить на своем бледном лице такое же буйство красок.

Телефон коротко жужжит, но мгновенная радость тут же сменяется разочарованием: сообщение пришло от Артема, а соседний диалог по-прежнему неактивен.

— Куда пропала? Я тебя и в раздевалке, и в фойе искал. Ждал на крыльце, да так и не дождался.

— Ой, прости. Пришлось уйти пораньше: мама попросила кое с чем помочь. — Я жду, что Артем снова начнет душнить и допытываться до правды, но он резко меняет тему.

— Нелли, ты только не обижайся, ладно? Я внимательно наблюдаю за нашими чуваками, и ты к ним точно не справедлива. Орлова даже ходила по классам и агитировала малолеток, чтобы голосовали за тебя.

— Да брось. Тебе показалось.

— Я был там и собственными глазами видел. Она собрала бюллетени и честно закинула в ящик.

У меня отвисает челюсть, и слетевшая с катушек интуиция кричит о готовящейся подставе. Судорожно вспоминаю моменты прошедшего дня и, кажется, нащупываю нужную нить: Милана что-то говорила о дополнительном испытании для тех, кто пройдет первый тур.

Пальцы не слушаются, и я надиктовываю Артему голосовое:

— А что там еще придумали Елена и Игорь Витальевич?

— Не знаю. Но, если хочешь, узнаю, — обещает он.

В прихожей раздается протяжная трель звонка — встаю, в недоумении плетусь в потемки и, спотыкаясь через разбросанные Борей игрушки, открываю дверь. Курьер в зеленом прикиде вручает огромное ведро попкорна и хрустящий пакет и, вежливо попрощавшись, сбегает по лестнице вниз.

Обнимаю ведро, как старого друга, вдыхаю аромат карамельного попкорна, заглядываю в пакет и обнаруживаю в нем бутылку колы и милого плюшевого котенка. Хватаюсь за хвосты разбежавшихся мыслей и шиплю от подкативших к горлу слез. Это подарок от Глеба. Вещественное доказательство, что он настоящий.

Глава 23. Глеб

Идея побить меня в раздевалке принадлежала мне же самому. Ну, а как ещё повлиять на них за такой короткий срок? Да, я чёртов манипулятор, но Макаров не гнушался и более отвратительными вещами.

Правда, я надеялся, что всё пройдёт более лайтово, как тогда возле подъезда, однако в этот раз шобла старалась от души. Видимо, накопилось.

Счастье, что они такие предсказуемые и глупые. Гальскому понадобилось всего два урока, чтобы