— Прекрасно, восстанавливай силы. — Поцеловав ее, он показал на тяжелый поднос: — Ваш завтрак, мадам.

— Спасибо, ужасно проголодалась. — Она вскочила, пробежала к постели и стала жадно изучать поднос.

Оба уселись на огромной кровати. У Кейт потекли слюнки при виде чайника и пирожных с белой глазурью, тостов с маслом и джемом. На центральном блюде оказалась яичница с колбасками.

Почти насытившись, Кейт показала мизинцем на самое большое блюдо под крышкой, остававшееся закрытым.

— А что здесь?

— Посмотри, — тихо отозвался он, поднимая крышку.

Кейт застыла, перестав жевать, и лишь немного погодя громко сглотнула.

— Мамина книга!

Большой том с поцарапанным кожаным переплетом лежал на блюде. Роэн уже успел развернуть грубую коричневую ткань. Кейт читала и перечитывала заглавие: «Дневник Алхимика».

— Господи, — прошептала она, — я почти забыла о нем… столько волнений!

Она послала ему кокетливый взгляд, после чего уставилась на дневник и решила, что в нем есть нечто неприятное.

— Ты заглядывал в книгу? — настороженно спросила она.

— Попытался. Но из нее выпало вот это и я решил, что будет лучше подождать тебя.

Он поднял обложку и вынул старое, пожелтевшее сложенное письмо.

— Тебе стоит это прочитать. Когда будешь готова.

— Это от матери? — заинтересовалась Кейт.

— Нет. Скорее от твоего деда, графа Дюмарина. Прости, что заглянул в него раньше, но я должен был убедиться, что там нет ничего такого, что расстроит тебя.

— О-о… — Кейт с обожающей улыбкой поцеловала свои пальцы и прижала их к его губам. Когда он учтиво поцеловал кончики, она с улыбкой развернула письмо. — Полагаю, я вполне готова… Боже. Похоже, дед написал это маме перед расставанием.

— Уверена, что вынесешь все это? — хмурясь, спросил Роэн.

Кейт кивнула и стала читать. Письмо было написано на французском.

«Моя дорогая Габриэль.

Больше мы никогда не встретимся на этой земле. Жаль, что у меня нет года или хотя бы нескольких месяцев, чтобы объяснить, что я должен сделать. Но у меня не хватает ни времени, ни мужества, чтобы рассказать о ящике Пандоры, который я помог открыть. Возможно, когда-нибудь тебе все расскажет герцог Уоррингтон».

Кейт резко вскинула голову.

— Герцог Уоррингтон? Мой дед… знал твоего отца?

Роэн медленно кивнул.

Кейт потрясенно воззрилась на него.

— Ты ничего не говорил.

— Читай дальше. Скоро увидишь почему.

— А… а что это за ящик Пандоры, который он помог открыть? Ты знаешь?

— Читай, Кейт.

Она с подозрением оглядела его. Здесь происходит нечто странное! Сгорая от любопытства, она продолжила читать:

«Моя единственная надежда — помочь тем, кого я всегда считал своими врагами. Любой ценой мы должны остановить то, что уже пришло в движение, пока не начался хаос».

Кейт была сбита с толку и немного расстроена. Что все это означает?

Но следующие строчки все же имели какой-то смысл.

«В Америке ты окажешься далеко от всего этого и, думаю, будешь в безопасности».

Это по крайней мере согласовалось с тем немногим, что она знала о прошлом матери.

«Доверься добрым людям, под покровительство которых я тебя отдаю. Как я мог знать, что правы наши враги, а не мы?! Желаю тебе никогда не сделать той глупости, которую сделал я. Все, во что я верил, — ложь. Я иду навстречу смерти, раскаиваясь во всем, во всей жизни, погубленной лицемерием совета и моей собственной алчностью. Но больше всего я жалею о том, что сделал с тобой во имя этой лжи и порока».

— Господи Боже. О чем он? — бледнея, выдохнула Кейт. — Я думала, что дед остался во Франции, чтобы сражаться с якобитами!

— Не совсем так.

— Ты знаешь о нем?

— Знаю.

— Но откуда?

— Потому что моя семья тоже в этом замешана.

— Добрые люди, о которых говорит дед, — это твой отец?

Роэн стоически кивнул.

Кейт поняла, что он ждет, когда она закончит читать письмо, и только потом ответит на ее вопросы.

У нее слегка кружилась голова от внезапного осознания того, что он, оказывается, многое знал о ней и ее семье, но до сих пор не сказал об этом ни слова.

Должно быть, у него есть свои на это причины, но, Господи, прошлой ночью она отдала ему свою невинность! И теперь не могла не почувствовать, что ее предали! Такая таинственность…

Потрясенная неожиданным недоверием к человеку, от которого зависела вся ее жизнь, она заставила себя вновь сосредоточиться на письме.

«Дочь моя, ты должна остерегаться мести совета. Существуют люди, которые будут стремиться наказать тебя за то, что собирается сделать твой отец. Ты знаешь их имена: они часто ужинали с нами по вечерам. Ты считала их добрыми дядюшками. Но я верю, что в своем чистом детском сердце ты чувствовала истину: у них черные души. Знай, что я собираюсь выдать их тайны нашим соперникам. У меня нет иного выхода. Орден Святого Михаила в Европе — наша последняя надежда».

— Святого Михаила? — повторила Кейт, вспомнив великолепную мраморную статую архангела в фамильной часовне герцога.

Лицо Роэна оставалось бесстрастным, и она продолжила читать.

«Что же до тебя, дорогая, этот том, который я доверил тебе, будет использован как последнее средство защиты. Если мои бывшие соратники когда-нибудь начнут угрожать тебе, попробуй поторговаться с ними, пообещав «Дневник Алхимика». Совет не причинит тебе зла, пока ты будешь держать книгу подальше от их лап. Но тебе лучше не читать ее, чтобы не набраться зла, которое в ней содержится. И ни слова посторонним. Не доверяй никому, кто потребует ее у тебя. Она должна оставаться в нашей семье, поскольку Валериан — наш далекий предок».

Кейт разинула рот и в изумлении уставилась на Роэна.

— Мой предок? — воскликнула она. — Валериан Алхимик? Поэтому книга была у мамы? Тот в-волшебник, который проклял твой род? Я его потомок?

— Хорошо, что ты не веришь в проклятия, — пробормотал он многозначительно.

Кейт потеряла дар речи. Да и что тут говорить? Голова шла кругом! И все же письмо еще не дочитано! Она поднесла листок к глазам, молясь о том, чтобы не наткнуться на очередное откровение.

«Итак, мое бесценное дитя, мы должны расстаться. Молю о прощении, твоем и Господа, за совершенные ошибки. Остаток жизни я проведу, пытаясь загладить свои грехи, какой бы короткий срок ни был мне отведен, прежде чем совет узнает о моей измене.