накинула капюшон и натянула его пониже, чтобы никто не увидел ее в таком состоянии, когда она зайдет домой. Ведь стоит родным заметить, как та же мама скажет «я же говорила», а отец добавит «все и так было очевидно».

Они называли ее дурочкой во время отсутствия Кая. Никто не верил, что ее горе-жених вернется и возьмет под венец. И какой силы стало ее разочарование, когда все оказались правы. Отец неоднократно говорил: «Забудь Кэмпбелла, много времени прошло. Присмотрись к другой "кобре"».

Однажды она прислушалась. Надела свое самое лучшее платье, сделала макияж и пошла на свидание. Заблудилась в своих грезах и разделила ложе с тем парнем, через месяц объявился Кай. Ее тайна осталась в строгом секрете, она не позволила себе распространять ее на лишние уши. И все же, несмотря на «измену», которую сложно таковой назвать, она все еще считала, что имеет право на любовь Николая.

— Та девушка, кажется, я слышала, что он приехал не один, но зачем тогда нужно было врать мне, что не полюбил кого-то другого? — бормотала она себе под нос, вытирая слезы. — Я заставлю вас еще пожалеть, — со скрипом зубов процедила Рейчел.

27 глава

Феликс расположился в сарае, который смело обозвал «уютным гнездышком». Мужчина спал в гамаке, крепящемся на трухлявую деревянную перекладину, одна из его ног свисала, болтая ботинок в воздухе из стороны в сторону в такт качающимся веревкам.

Марла окатила его лицо водой. Феликс подскочил, едва не нырнув ничком на пол. Он потряс своей седовласой башкой, обильно матеря всех и вся, что блондинистая женщина даже не собиралась воспринимать на свой счет.

— Поднимайся! — требовательно сказала она, откинув в сторону опустошенное жестяное ведро.

— Что случилось? — слеповатыми глазами Феликс старался разглядеть женщину в тусклом освещении.

— У нас проблемы, — Марла пошла прочь из этого, сугубо по ее мнению, клоповника. Феликс поспешил за ней, попутно застегнув ремень на штанах. Складывалось впечатление, что в грязное тряпье этот человек врос — куда бы ни пошел и что бы ни делал, всегда находится в своем невзрачном балахоне, даже перед сном; единственное, что он совершал, — это избавлялся от тугой пряжки, не более.

— Глобальные? Или опять макароны закончились? Потому что если второе, ты очень пожалеешь о содеянном, я же так прекрасно спал, — мужчина зевнул.

— Алластер Галлагер со мной связался по телефону, — женщина недовольно скрестила руки на груди.

— Вот дерьмо! — сглотнул Феликс. — В смысле… что ему надо?

— Этот «шакал» утверждает, что вчера по его сыну и дружкам стреляли.

— А мы-то тут при чем? — почесал репу Феликс.

— Он говорит, это были три идиота: блондинистый мальчик с колечком кобры, здоровенный бугай с медальоном и татуированная высокая палка.

— Я наших ребят с детства знаю, не стали бы они стрелять, — он был уверен в своих словах. Да, он собственноручно учил каждого из них держать ствол, но Маэль сразу же сбежал после первого попадания по банке, а Кай не хотел связываться с подобным. Оставался только Тони с его перепадами в настроении. Все же сомнения имели место быть.

— Они обвиняли их в смерти Бредли.

— Кто-то пострадал? — наконец осознав всю серьезность ситуации, Феликс попытался сконцентрироваться. — Ты же понимаешь, что если это правда, то руки «псов» будут развязаны?

— Все живы, здоровы, но сама ситуация… — ее голос поднялся, резко оборвавшись. — И я понимаю, что появился славный повод расторгнуть договор о перемирии. Вопрос лишь в том, настолько ли они глупы?

— Для начала предлагаю выяснить, как все было на самом деле, от первоисточника. Где твои сыновья?

Марла, рассекая лужи, направилась к трейлеру, который так любезно предоставила нежданной гостье. Женщина влетела к себе домой, ни на секунду не задумываясь о том, что может кому-то помешать. В ее глазах уже давно плясали сущности куда страшнее чертей, никто не мог ее остановить.

Кай выглядел довольно взъерошенным: стоял лишь в штанах, торс был оголен. Марла поморщилась от отвращения. Татуировки для нее на его теле смотрелись в тысячу раз омерзительнее, чем на ком-либо другом.

— Никки, — произнесла она словно назло. — Я спрошу только раз, и лучше, чтобы это оказалось неправдой! — ее ноздри гневно раздувались.

На вопли матери из своей скромной комнатушки выполз Маэль. Парнишка протер глаза и неспешно приблизился к спинам Марлы и Феликса.

— Вы стреляли по сыну Галлагера? — спросила она в лоб, братья тут же переглянулись, это заставило женщину обратить внимание и на младшенького. — Отвечать! — голос звоном вдарил в уши.

— Да, — ответил блондинчик.

Марла рассвирепела от одного крошечного словечка. Она схватила стоящую прямо у входа деревянную палку, которая некогда являлась шваброй, и заехала ей по хребту Маэля. Юноша согнулся, припав на одно колено.

— Это был я, — вмешался Кай. — Я стрелял, — убедительно врал он.

Феликс выхватил палку из рук блондинки и вышвырнул «дубинку» на улицу через открытую дверь. Кай ринулся к брату. Он, похоже, был единственным, кого как минимум смутило поведение матери. Дядюшка даже глазом не повел.

— Что произошло? Они вам угрожали? — мужчина надеялся найти хоть какое-то оправдание поступку племянников.

— Мы думали, что они замешаны в смерти кузена, но ошиблись. Разговор был напряженным, но вполне мирным. Выстрел был случайностью, пуля улетела в асфальт, — Кай рассказывал на одном дыхании.

— Молись, — пригрозила женщина пальцем своему старшему сыну, — молись, чтобы этот ублюдок Алластер не натравил никого на нас, иначе я собственноручно тебя задушу. И тебя тоже, — добавила она без капли сожаления, посмотрев в голубые подростковые глаза.

— Оставь его в покое, — вступился Кай, помогая Маэлю подняться. — Если это станет проблемой, ответственность я возьму на себя целиком и полностью.

Внутри женщины закипела злость и досада, она бы еще раз отвесила кому-нибудь из детей тумаков, лишь бы вразумить, потому что тот легкий удар, прилетевший в спину Маэля, навряд ли кому-то вправит мозг. Марла не понимала, когда только эти два мальчика перестали ее слушаться, замечать ту правду, что она проповедовала?

Ей быстро наскучило стоять тут, желание вдарить по рюмашке и пострелять по дичи, дабы успокоиться, начало брать над ней верх, поэтому она еще разочек пренебрежительно посмотрела на своих чад и направилась к выходу.

— И еще, — затормозил мужчину с женщиной голос Кая. — Марла, не смей больше трогать моего младшего брата, иначе я за себя не ручаюсь, — отрезал он. Язык Кая даже при большом усилии не смог бы произнести слово «мама», поэтому он не старался и целенаправленно сказал так, как сказал.

Мать озлобленных на нее детей сделала вид, что проигнорировала, только эта