несколько секунд, но, придя в себя, послушалась, хоть и неохотно. Животик Рей снова разгладился, ее зрачки из сузившихся резко расширились, а из груди донесся стон облегчения, и теперь Синдзи одним движением смог вонзить член в ее киску, хоть тот и вошел с трудом, сдавливаемый напрягшимися и плотно сокращающимися стенками влагалища. Синдзи мог ощутить давление и тесноту с одной стороны туннеля, он чувствовал ладонь Аски сквозь напрягшуюся плоть, и хоть сжатие было плотным и не позволяло свободно двигать членом, он ощутил необычное и приятное ощущение от этого.

— Аска, попробуй нащупать мой член. Потри его пальчиками.

Через секунду он почувствовал шевеление за стенкой влагалища, что-то начало там елозить и выпирать, заставляя смыкаться влагалище еще плотнее. Рей выдыхала воздух с протяжным стоном, мотая головой, на вымученном лице заблестели слезы, но тут Синдзи ухватил ее за бедра и, разведя их в стороны, стал нанизывать на свой член, с усилием пропихивая его сквозь сведенное влагалище и тря о шевелящиеся через стенку пальчики Аски. Лоно Рей стискивало член, настолько крепко оно было сжато, не поддаваясь даже после нескольких толчков. Крайняя плоть оттягивалась до упора, влагалище наполнялось соком и затекшим в него гелем для душа, а гладкие и бугристые стенки при таком давлении лишь сильнее стимулировали головку, так что приближение оргазма не заставило себя долго ждать. Рей мелко задрожала, даже перестав судорожно дергаться, руки ее подкосились и обессиленное тело рухнуло прямо на него. Синдзи ощутил мягкость ее горячей кожи, упругие грудки, слезы и слюну, капнувшие с ее лица на его, прерывистое тяжелое дыхание, он чувствовал елозящую руку Аски в попке, ритмично напрягающийся животик, когда ее ладошка проникала слишком глубоко, крепкое давление вокруг члена, и его бедра непроизвольно задвигались быстрее, приближая желанный оргазм. И вот, когда подступающий экстаз уже побежал по венам, не оставив пути назад, он вдруг ощутил, что давление через стенку резко ослабло, влагалище тут же размякло, Рей невольно приподняла зад и завалилась прямо на него, а член выскользнул из лона, готовый вот-вот выстрелить в оргазме, пусть стимуляция его и закончилась. Синдзи раздосадовано скривился, ощутив финальный укол блаженства и бурлящий взрыв в основании ствола, как вдруг почувствовал, что член погрузился во что-то влажное и горячее, твердое вокруг и с мягким бугорком по центру. Мозг еще не успел проанализировать, что это было, как из члена вырвался поток спермы, заполнив собой то нутро, в которое погрузился. Голова вспыхнула искрами от удовольствия, Синдзи блаженно выдохнул и расслабленно распластался на скамье, но тут же спохватился, придавленный Рей, которая, кажется, обрушилась на него без сознания. Усилием воли заставив себя взять над собой контроль, Синдзи приподнял ее, чтобы посмотреть, что там случилось с его членом, и вновь лицо его удивленно вытянулось.

Аска, чье личико покрывал густой слой свежей спермы, склонилась над его бедрами, оторвала рот от члена и, сомкнув перед собой ладошки лодочкой, выпустила в них струйку густого семени. Синдзи не мог поверить в случившееся, когда его озарило — Аска на пике наслаждения выдернула из попки Рей руку, буквально оттолкнула ее и сама взяла член в рот, проглотив часть спермы при оргазме, и расплескав ее при повторном толчке, отчего та забрызгала лицо, а теперь она как сливки с мороженого язычком слизывала белесые капли с ладошек. На лице ее застыло упоение.

Синдзи вдруг ощутил кипящее чувство внутри, отчего в глазах потемнело. Он резко поднялся, прижив к себе Рей, чтобы она не упала, и отдернул Аску от себя.

— Это принадлежало не тебе, — жестким голосом произнес он.

Та соскользнула на пол, устремив на Синдзи перепуганный виноватый взгляд, но в ее лазурных глазах тот смог различить сияющий огонек удовлетворения. Даже трясясь от ужаса, даже разрывая собственный разум вожделенным помешательством и страдая от унижения, где-то в глубине души на короткий миг она была довольна.

Синдзи прищурился, испепеляя ее взглядом. Разбитая, изничтоженная и вывернутая наизнанку, она перерождалась — именно такой, какой ее хотел видеть Синдзи, но теперь он чувствовал неожиданную злость. Не направленную на Аску, которая приходила в себя и со все более ужасающимися глазами смотрела на него снизу вверх, злость абстрактную, внутреннюю, причиной которой мог быть лишь он сам, и оттого все более разгорающуюся.

— На сегодня все, — сухо произнес Синдзи, бережно опуская Рей на скамью.

Аска, трясясь все сильнее, всхлипнула, ее глаза наконец-то наполнились осмыслением реальности, и она разразилась глубоким тихим плачем, в ужасе закрывшись ладонями и невольно размазывая ими слой спермы по лицу. Голубовласка тоже пришла в сознание и, увидев Синдзи перед собой, одарила его глубоким и пронзительным взглядом, не жестким и не острым, как ранее, а теплым, со слабо сияющим рубиновым огнем. Синдзи только сейчас обнаружил, что все еще держит ее за руку.

Больше ничего не произошло. Вновь приняв душ, на этот раз по отдельности, все трое молча покинули базу НЕРВ и отправились по домам. Изнеможенные, сейчас они могли лишь плестись по пустынным улочкам Токио-3, отдыхая в вагонах метро. Синдзи, не говоря ни слова, проводил Рей до дома, Аска будто машинально увязалась за ним, и, наверное, лишь по этой причине он не остался ночевать у голубовласки. Бросив на прощание «пока» и получив в ответ кивок от Рей, которая так и не заглянула ему в глаза, Синдзи пошел обратно. Чуть позади слышалась осторожная поступь притихшей Аски.

Они молчали в дороге, молчали, придя домой, молчали, ложившись спать. Синдзи боролся с приступами давящей тяжести на душе, смешанной с осадком от прежнего гнева, Аска постоянно бросала на него нервный и пугливый, но притом ищущий взгляд, надеялась или пыталась решиться на что-то, и поначалу Синдзи даже хотел как следует оторваться над ней за испорченное настроение, но, внимательно взглянув ей в глаза, мигом отошел. За небесной лазурью скрывался не соблазн, а тоска и робкое чаяние по чему-то ранимому, близкому и теплому. Синдзи даже подумал, не разыгралось ли у него воображение, но ощущение в душе беспрестанно говорило, что тот огонек в глазах девушки — это голос грусти и боли разорванной и потому открытой души, страдающей от шипов страха и неуверенности, но так трепетно ищущей заботы и ласки в нем одном, что лишь сильнее скручивало ее сердце в мучительный клубок противоречия.

Поэтому сегодня он ее не тронул, даже когда они вместе легли спать. Осторожно опустив ей руку на талию, он стал согреваться общим теплом под одним одеялом и