Неожиданно Грузова охватила бешеная жажда деятельности. Он решил немедленно отыскать знакомого водителя и отвезти к будке электрические грелки, акваланги и снаряжение. К моему удивлению, все это ему удалось, и к ночи мы полностью подготовились к спускам. Женя, однако, не унимался. Он узнал, что на танкере есть компрессор, и решил срочно найти баллоны, поехать на корабль, накачать их и таким образом пополнить запас воздуха для будущих погружений. С трудом удалось убедить его, что пока воздуха достаточно, пробудем здесь скорее всего недолго и нашего запаса, наверное, хватит. Женя согласился отложить все это на завтра, и мы, в предвидении погружения в новое море, залезли в спальные мешки и заснули.

Наутро вскакиваем, кажется, что былая энергия вернулась, нет и следов вялости и апатии, так донимавших нас последние дни в Мирном. Бегом несемся в столовую. Холодно, около —12°, и сильный ветер порывами несет снег, но небо ясно и погружаться можно, хотя страхующему придется нелегко. В столовой мы первые, завтракает всего два человека: еще только восемь утра, а завтрак длится до девяти часов. Плотно набиваем желудки, ведь водолаз обязательно должен получить свои 5000 калорий, и идем назад в балок надевать скафандры. Натягиваем белье, гидрокостюмы, огромные сапоги — скафандры оканчиваются мягкими чулками и не предназначены для хождения по камням, а до места погружений около километра. Потом надеваем сверху меховые жилеты, а я еще поверх всего натягиваю свою пуховую альпинистскую куртку: она оказалась легче, теплее и удобнее штатного обмундирования. Складываем в рюкзаки шерстяные и резиновые перчатки, всякую мелочь. Все остальное уже лежит около места погружения. Пошли. Идти неудобно, скафандры предназначены для плавания и к тому же не имеют вентиляции, испаряющаяся с кожи влага остается внутри костюма, шерстяное белье сильно отсыревает. С трудом ковыляем по колеям вездехода, на котором вчера подвозили акваланги. Обычно мы старались надевать скафандры только перед спуском, но сейчас другого выхода нет, переодеваться в холодной будке тоже достаточно неприятно. Наконец добрались, в будке еще с вечера были включены электрогрелки, ветра не чувствуется, и кажется, что даже стало тепло. Впрочем, снег на полу лежит, как и раньше. Все же решили в следующий раз одеваться прямо здесь.

У Грузова есть основания высказать свое мнение о моих предсказаниях: льдина, с которой мы намеревались погружаться, хотя и стоит на прежнем месте, ночью-таки перевернулась. Но, раз уже это произошло ночью, то не перевернется же она днем снова! И мы решаем ею воспользоваться. Вешаем на грелки перчатки, заканчиваем последние приготовления — ну что же, пусть ветер гонит снег, пусть на полу лежит слой льда, мы готовы начать погружения в море Космонавтов. Осторожно перебираемся на льдину, помогаю Жене надеть акваланг. Ему предстоит спуститься первому. Он должен осмотреть прибрежную зону, мне достанется участок дна поглубже. Со льдины видно, что вода прозрачная, просвечивает дно, каменистое и совершенно безжизненное. Грузов опускается под воду — поднимаются редкие маленькие пузыри (погружения проходят под девизом «экономь воздух»).

Тянется время, десять минут… двадцать… тридцать… — это уже что-то новое, последнее время мы редко плавали так долго. Наконец через 47 минут Женя выходит. Он плавал вблизи берега и неглубоко, дно почти безжизненно, но встречаются отдельные губки, актинии, еще несколько видов животных — они все собраны. Поглубже дно покрыто толстым слоем диатомовых водорослей. Теперь наступает моя очередь. Надеваю тот же акваланг, в нем еще много воздуха — и в воду.

Льдина блестящим потолком нависает сверху, рядом с ней серебрится огромная стая крошечных мальков. Вода прозрачна, и видимость превосходна, все залито солнцем. Неглубоко, и я почти сразу касаюсь дна. Кругом щебень, почти безжизненный, лишь кое-где торчат актинии и небольшие губки. Мельком взглянув на эту зону, плыву от берега. Склон очень пологий, и глубина увеличивается медленно. Пустынная зона вскоре кончается, теперь дно сплошь покрыто мягким буровато-коричневым ковром мельчайших водорослей. Лишь необычайно прозрачная голубая вода напоминает здесь о море, а когда смотришь на дно, кажется, что находишься в каком-то пресном озере, где не видно ни одного животного, ни одной рыбки. Этот участок тянется очень долго, я все плыву и не вижу ничего нового, замечаю только две морские звезды, внешне совершенно такие же, как и в Мирном. Уже начинает казаться, что я потерял правильное направление и двигаюсь вдоль берега, но тут впереди показывается что-то темное. Ближе, ближе — это заросли водорослей, похожие на луг, но пурпурно-красного цвета. Появляются и животные: морские ежи, черви в трубках. Собираю образцы и вспоминаю, что точно такие же водоросли я видел в гербарии Ботанического института, вот только название под водой никак не приходит в голову. Глубина постепенно увеличивается. Среди красных водорослей появляются огромные, почти в человеческий рост кусты, это водоросль десмарестия, почти точно такая же растет в наших северных морях. Временами появляется ощущение, что я далеко отсюда, в Баренцевом море, до того все это внешне похоже. Сходство становится еще более полным, когда под водорослями я обнаруживаю несколько крупных витых раковин. В Мирном ничего подобного мы не находили, но на Севере подобные моллюски очень обычны. Все это наглядное проявление биполярности — явления, состоящего в том, что одинаковые или сходные формы обитают в умеренных и полярных широтах по обе стороны экватора, в северном и южном полушариях. Биполярность имеет и другую сторону: под воздействием близких условий по обе стороны экватора организмы, имеющие совершенно различное происхождение, часто оказываются очень похожими внешне. Наш материал давал много примеров и того, и другого рода.

Я продолжал плыть и добрался до гряд серого песка, которые чередовались с выступающими скалами. В песок закопались крупные белые двустворчатые моллюски. Наконец спусковой конец натянулся, я отошел на 100 метров, отплыть дальше было невозможно, глубина же оказалась всего 11 метров. Повернул назад и вскоре вылез, нужно было обсудить результаты первых наблюдений и составить хоть самый приблизительный план работы. Стало ясно, что многое здесь отличается от района Мирного. Конечно, встречались и одинаковые животные, но сам облик подводного мира был совершенно иным. Некоторые явления понять было нетрудно, например, бедность жизнью прибрежной зоны объяснялась тем, что лед над ней зимой заносит толстым слоем снега, в воду, следовательно, почти не проникает свет и там не могут расти водоросли. Мы решили, какой материал нужно собрать в первую очередь, и погрузились еще по разу.

Закончив погружения, наконец-то стянули с себя скафандры и отсыревшее белье и надели массу теплых вещей. Все это время шел отлив, и мы