– Извини, транспортира с собой не оказалось, чтоб угол измерить, – огрызнулась она, потирая подбородок.

– Скажи уж честно – не слушала.

– Скажу честно – не присутствовала. И вообще – побереги дыхание. Или думаешь, специально для нас пустят эскалатор?

Тверичанин надулся.

Зато подъем дался им на удивление легко – сказывались тренировки. Уже почти добравшись до верха, Кайндел вспомнила о мобильном телефоне, вытащила его и отыскала номер Эйва Шреддера (потому что напрочь забыла, кому ей было велено отзвониться). Куратор не ответил. Попробовала номер Роннана. Тот же результат. Пожала плечами, выбрала Ирландца, попробовала еще раз…

– Куда ты пропала?!

– Я не пропадала. Я с командой сейчас на Горьковской. Прости, улепетывали, не было возможности позвонить.

– Мы на тебе и твоих ребятах уже крест поставили!..

– Преждевременно…

– Чаша у тебя?

– Да. – Она покосилась на запястье, охваченное тяжелым литым браслетом. – У меня.

– Осторожнее там, на Горьковской… Слышишь?

– А что такое?

– Обстрел идет полным ходом. Пробирайтесь к нашим, на площадь Ленина.

– Вы там обосновались?

– Там же «Кресты» рядом, отличное укрепленное здание. Если что, зацепимся за него. Давай, ждем тебя… – И прервал связь.

Спрятав мобильный телефон, девушка кивнула охраннику, который, едва их увидев, заскрипел ключом в замке, навешенном на решетку. Оно и понятно – изнутри могли выходить только те, кому можно передвигаться в метро, здесь не нужна была даже красная книжечка, похожая на удостоверение ФСБ, которой хватило охраннику на Приморской.

Дверь уже нужно было толкать самостоятельно.

Кайндел коснулась широкой металлической ручки и почти в тот же самый момент ощутила, насколько велика наполненность активной магической энергии снаружи. В животе что-то неприятно сжалось, однако створку она толкнула решительно, словно ныряла в ледяную воду прямо из овчинного тулупа. На выходе машинально окружила себя защитой, однако это не помешало чувствовать ход заклинания всем сознанием и едва ли помогло хоть немножко, если бы целили в нее. Густое, едва слышимое ухом, однако хорошо воспринимаемое телом гудение накрыло их всех.

Снаружи было холодно, густая изморозь покрывала верхушки деревьев, лужи схватились корочкой… Правда, неравномерно. Полосами. Запрокинув голову, девушка смотрела, как небо прочерчивает видимая лишь магическому зрению толстая хрустальная линия, стремительная, как истребитель. И только потому, что следила за ее движением, чародейка разобрала в небе цель – темную точку, двигавшуюся по плавной дуге, а теперь резко заложившую крутой поворот – видимо, чтоб увернуться от атакующей полосы хрустального света.

Зрение у Кайндел было нечеловечески острое, поэтому она сумела разглядеть в подвижной точке человеческую фигуру, оседлавшую естественный поток энергии. На магическом плане та же фигура воспринималась как совокупность эфирных росчерков, значительно более объемных, чем в пространстве занимал место контур человеческого тела.

– Что это? – с недоумением крикнул Илья, и девушка поняла, что неприятное гудение давит на уши не только ей.

– Ты о чем? – спросила она, следя за эволюциями эфирного облика в небе над Каменноостровским проспектом. – О холоде?

– А ты о чем?

– Я обо всем… Холод этот от магических пушек. Они установлены где-то у Крестов, как я поняла. Не доработано, сам видишь. Пока без масштабных побочных эффектов никак. Хорошо еще, что холод относительно терпимый.

Их настигла очередная леденящая волна – видимо, от того заклинания, которое чародейка увидела в самом начале, едва выглянув из дверей метро. Губы опалило сухим ледком, потом изнутри – жаром. Глаза неприятно заслезились. Роман и теплолюбивый Илья пригнулись, пряча лица, поморщилась Кайндел (потому что холод был магического, а не естественного происхождения). Она же заметила и почувствовала какое-то действие парящего существа, ощутила, как оно втягивает в себя энергию, вскинула руки, на одной из которых искрил гранями темно-алых камней тяжелый браслет.

– Живый в помощи Вышняго, в крове Бога небеснаго водворится, – забубнил Сергий. – Речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…

– На ходу домолишься! – рявкнул тверичанин. – Вперед марш!

– Не трогай его! – одернула девушка. – Его дело – молиться. Сними автомат с предохранителя.

– В кого стрелять-то?

– В дракона.

– …и под криле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его…

– В кого?!

– В дракона!

– В какого?

Чародейка ощутила упругую волну под пальцами и отпустила заклинание. Отдача толкнула ее назад, и она очутилась в объятиях Горо, среагировавшего как всегда, молниеносно. Оставалось лишь удивляться, как это заклинание оказалось таким мощным – ей подумалось, что этого она не планировала. И сразу забыла, планировала или нет, потому что теперь задумка уже не имела значения. Мощный невидимый поток столкнулся в воздухе с волной пламени и на миг отвердел, будто зеркало. Драконий огонь разбил его даже не на осколки, а в брызги, мелкие холодные искорки, однако цель уже была достигнута – атака, нацеленная на магические пушки, дальше Каменноостровского проспекта не ушла.

Над их головами воздух ощутимо ухнул, зазвенел осколками, вершины деревьев скукожились, лопнула пара стекол, в нескольких местах покарябало стену и асфальт. С минарета в ужасе и коротко завопил азанчи – оставалось лишь надеяться, что он выжил. К счастью, людей на улице почти не было. Роман рванулся было строить защиту, но успеть он не мог, потому что обычная, типовая магическая структура, на которую все они уже давно были натренированы, здесь не помогла бы, а что-то большее требовало соответственно больше времени.

– Господи, спаси и сохрани, – бубнил Сергий и терпеливо крестился.

Только теперь они заметили, что их шестерых прикрывает тонкая золотящаяся пленочка солнечного света, хотя небо густо заволакивали облака.

– Пошли, ребята, – бросила Кайндел.

И они бросились через дорогу, где судорожно мигал аварийной сигнализацией небольшой грузовичок.

Судя по всему, отдача в небе звучала куда размашистее, чем на земле, и дракону стало не по себе. Чародейка так и бежала, задрав голову, ожидая, что сейчас она увидит стремительное падение. Однако падение через пару мгновений превратилось в полет, правда, не слишком-то изящный, скорее судорожный, тряский, словно у старого кукурузника, заправленного разбавленным керосином.

– Э, так это и есть дракон? – вскрикнул Илья.

– Он и есть, – девушка прищурилась. – Фарндо! Он же Тангро. Эй, Фарндо, привет!

И поспешно выставила защиту.