— Ты перегибаешь с ролью ревнивца.

Григорий стравил из шприца воздух:

— Так, Яна, хватит болтать, ложись на живот, стягивай трусы.

Я проворно отползла на другую часть кровати:

— Босс, я тебя уверяю: без этой экзекуции вполне можно обойтись. Просто скажи другану, что все сделал. Я тебя не выдам.

— Не заставляй меня применять силу.

— Чего?

Он обошел кровать, чтобы подступиться ко мне с другой стороны. Я, разумеется, не растерялась — переметнулась на противоположную половинку.

— Ну что это за выкрутасы? — возмутился босс, забираясь на кровать. — Белозерова, выполняй распоряжение начальства: стягивай трусы!

— Я не записывалась в подопытные кролики.

Он зажал меня между ног. Я взвизгнула, попыталась вырваться.

— Янка, ну прекрати. Я сейчас этот чертов шприц чуть в руку себе не воткнул.

— Так тебе и надо. Говорила же: не надо мне врача.

Я все-таки притихла, смирилась с собственной участью. Босс приспустил мои шорты, отогнул край трусиков и смачно шлепнул меня по булке.

— Да делай уже свой укол, — сердито буркнула я. — Хватит издеваться.

— Так я уже! — радостно заявил он. — Все.

— Серьезно?

— У меня рука легкая. — Босс слез с меня, убрал шприц. — Теперь отдыхай. Я верну доктора в клинику и привезу тебе вкусняшку. В награду за все мучения.

— Тебе это уже не поможет, — мрачно предупредила я. — Когда я выздоровею и наберусь сил, я тебя все равно убью.

— За что?

— За превышение должностных полномочий.

* * *

Когда босс вернулся домой, температура у меня уже упала до тридцати семи и пяти, чувствовала я себя намного лучше. Правда, начала потихоньку кашлять. Лежать теперь было неудобно — в бронхах противно щекотало и хлюпало. Кое-как переговорив по телефону с мамой и Степой, я стала слоняться по квартире. Босс выглянул из своей комнаты:

— Яна, ты чего встала?

— Просто гуляю.

— Врач сказал, тебе нужен постельный режим.

— Я уже все бока отлежала, — капризно заявила я, — больше не могу валяться.

— Вернись в постель. Немедленно.

— А если не вернусь, то что? — огрызнулась я. — Еще один укол сделаешь? Успокоительный?

— Нет, будет просто а-та-та, — мрачно отозвался он.

— Пфф! Очень страшно.

Я демонстративно обошла босса и двинула на кухню. Босс пошел следом.

— Хочешь перекусить?

— Нет.

— Я купил тебе суши и торт.

— Мне ничего не хочется. — Я вышла на балкон, уселась в одно из стоящих там плетенных кресел, попыталась через телефон найти в интернете что-нибудь интересное про маркетинг в соцсетях. Мне мучительно хотелось развиваться, делать что-то полезное.

Босс тоже вышел на балкон, присел передо мной на корточки:

— Яна, ну чего ты всю дорогу вредничаешь?

— Я? Вредничаю? — Я изобразила возмущение. — Ничего подобного.

— Ты постоянно со мной споришь и препираешься. Специально делаешь все наперекор. Тебе так невтерпеж продемонстрировать, насколько меня презираешь? Не волнуйся, еще успеешь. Выздоровей сначала, потом показывай свое «фи».

Я даже слегка оторопела из-за подобных умозаключений. О каком презрении он говорит? Я изнемогаю от желания снова к нему прикоснуться. Я умираю от ревности. А он талдычит о каком-то презрении. Идиот! Впрочем, это и к лучшему, что он не замечает моих истинных чувств. По крайней мере, я не выгляжу несчастной влюбленной дурочкой, как Алина.

21.4

21.4

— У меня нет к тебе неприязни, — вздохнув, сказала я. — Я на самом деле устала лежать. Не волнуйся: сейчас посижу немного на солнышке и вернусь в свою комнату. Обидно, знаешь ли, находясь в Сочи, постоянно сидеть, точней, лежать в четырех стенах.

— Ага, ты выбрала крайне неудачное время, чтобы заболеть. — Он встал, несколько секунд смотрел вниз, через перила, потом уселся в соседнее кресло.

Некоторое время мы молчали, дышали влажным южным воздухом. Потом меня заела совесть.

— Извини, — сказала я, украдкой на него поглядывая. — Я сожалею, что испортила тебе отпуск.

— Разве только его? — неожиданно мрачно спросил он. — Ты мне всю жизнь испортила.

— В смысле?

Он не отвечал, смотрел куда-то мимо меня. Я подумала: он намекает, что своей болезнью я мешаю ему окучивать жену брата. И ведь так и есть. Мое недомогание явно не входило в его планы. Я закашлялась, отвернулась. Господи, как же я ненавижу это состояние: когда в груди перманентно саднит, а кашель почти не приносит облегчения.

— Можешь, завтра снова позвать к себе Надию, — сказала я, сразу как перестала бухыкать. — Я уже как огурец, гулять по двору точно смогу.

— Ага, конечно. — Он закатил глаза. — Неравнодушная общественность минут через пять сдаст тебя в инфекционку. И правильно сделает, между прочим.

— В инфекционку меня не примут. Но я поняла, куда ты клонишь. Могу на время болезни съехать в гостиницу. Тут явно есть поблизости хоро…

— Я думал о тебе, — вдруг перебил он.

— В смысле?

— Когда был с Надией. — Босс стал мрачней тучи, его глаза превратились в два кусочка льда. — Это было так по-дурацки. Мы ведь даже не переспали с тобой ни разу. Однажды, конечно, были очень близки к этому, но я ведь справился тогда, совладал с собой. А тут, как ни старался, не мог выкинуть тебя из головы. Надия, конечно, заметила, психанула. Вы, женщины, всегда чувствуете такие вещи. Наверное, мне следовало что-то предпринять сегодня, чтобы с ней помириться, но я весь день вожусь с тобой.

— Со мной не надо возиться, — огрызнулась я. — Я ведь как-то дожила до двадцати трех лет и без твоей заботы. Можешь быть уверен, сейчас тоже прекрасно справлюсь со всем сама.

— Все-таки Амир был прав, — задумчиво добавил босс. — Он сразу сказал, что связаться с тобой было глупейшим решением в моей жизни.

Я ощутила досаду. Мне-то казалось, что хоть Амиру я нравлюсь.

— И чем же я так плоха, по мнению твоего друга? — спросила я нарочито равнодушно.

Босс усмехнулся:

— Наоборот. Он сказал, ты слишком хороша для придуманной мною схемы. Сказал, что, проводя с тобой время, я потеряю голову и наживу проблем.

Я невольно вспомнила, как однажды утром босс прижимался ко мне на диване. Вспомнила горячую волну, охватившую в тот момент мое тело. Босс ведь про этот случай говорит, да? Получается, он все-таки не спал тогда, а, как и я, изнемогал от желания.

Меня бросило в жар, кожа на спине и груди будто наэлектризовалась.

— Амир, разумеется, судит по себе, — ехидно заключил босс. — У меня с самоконтролем явно лучше. Но над мыслями даже я не властен.

— По-моему, это просто смешно, — угрюмо констатировала я. — То, что ты вынужден оправдываться за мысли, пока Надия там отнюдь не в фантазиях отжигает с мужем. Ну да, ты не святой. Не способен