Головной старичина бахает из своей горизонталки. Оглядываюсь, это он дохлую крысу разнес. Видно, нас не почуяла – шкандыбала по своим дохлым делам деревянной зомбячьей походкой по дорожке в направлении от нас. Вот дед ей в корму и влепил, пока нас не заметила. Однако дробь по крысаку с близкого расстояния – одни ошметья разлетелись.

– Внимание! Предельное внимание! – Дед меняет патрон, потом говорит: – Пошли!

Про себя ехидничаю: «Пошли на льва охотиться, а подстрелили крысу». Но тут же одергиваю: неизвестно, что по нынешним временам хуже – живой зоопарковый ленивый лев или зомбокрыса? Еще и подумаешь.

Проходим мимо утиного вольера. Это я помню, всякие дурацкие птицы тут кучедрючились. Но сейчас как-то приятнее, что тут не медведи. Зомбиутка – это тьфу. Полное тьфу. Крыса куда хуже.

Мертвецы валяются гуще. Наконец выходим из коридора между двумя павильонами. О, так это площадка у входа – административное здание, кассы… И кучка наших в красных кепках. Реденькая цепочка кругом – внешний периметр; внутри трое, что-то делают. Народу многовато. Либо Николаич набрал дополнительно людей, либо добавили из гарнизона.

Подхожу. Ближним стоит знакомый мент, только его «кедр» куда-то делся. Держит ППС, на поясе ремень и кобура, наскоро переделанная под ТТ. Кивает, но смотрит пасмурно. Трое в центре поднимают головы – обращаю внимание, что физиономии у них бледные и буквально похоронные. Что у Николаича, что у Саши, что у третьего мужика (вроде я его у Иоанновских ворот видал, – значит, из внутренней службы безопасности заповедника). Сердце екает. Что-то гадкое случилось. Определенно. И гадкое с большой буквы Г!

– Что?

– Вот!

У Саши забинтован большой палец левой кисти. Забинтован качественно, но и кровотечение сильное, пятно на повязке расползлось.

– Крыса укусила. Я полез наверх, на павильон, взялся рукой, а там мягкое. Отдернуть не успел – она и тяпнула. Я рукой как тряхнул, она и улетела куда-то… Крыса… Большая такая… – говорит Саша монотонно, деревянным голосом.

– Ясно. Давно?

– Ну минут десять прошло…

– Ладно, ничего теперь не остается, как надеяться. Кровотечение сильное было, – может, и обойдется. – Это хорошо, что я навострился врать не краснея. Помогает. «Врач» – от слова «врать»…

Но ни Сашу, ни Николаича это как-то не убедило.

– Продолжаем по плану, – говорит жестко Николаич, – теперь зачищаем от жирафятника. И двигаем к белым медведям. Руки не распускать, носы не совать! Хватит с нас… – Он осекается. Саша, бледный как простыня, мрачно смотрит на старшого. – Смотреть в оба глаза! Тут пошли хищники, а это вам не уточки с павлинами! – так же жестко заканчивает Николаич. – Не спи, пока живой – действуй! Ракету!

Саша встряхивается – словно тогда, когда в поликлинике послушал под дверью, как ходит в кабинете его умерший отец, – и начинает навинчивать на сигнал охотника мортирку с зеленой ракеткой.

Бумс! Маленькая зеленая звездочка вспархивает в серое небо… Что-то сегодня день зеленых ракет…

Ага, вон оно что. После того как прошла ударная группа, на позиции выкатываются ребята в оранжевых бейсболках. Ага, группа поддержки. Нет, две – в двух местах кепки видны.

– Двинули! Доктор, зад смотришь!

Ну вот, как всегда. Наверное, скоро буду привычно ходить задом наперед. Сзади я вижу, что в административном корпусе у входа есть люди. Много. Но все мертвые, и двери закрыты. А стеклопакеты им не прошибить – силы не те.

На мое разумение, движение тут получается неудачным – как бы нам друг другу перекрестный огонь не устроить. Сейчас же встречь снайперам пойдем на директрису. Но в плане тактики тут поумнее меня народ собрался. После того как Николаич убеждается, что между клеток хищников и у белых медведей зомби не осталось, он оставляет часть группы на месте, а сам с командой из своих ветеранов возвращается на исходную, по уже очищенной дороге – в угол к Ильясу. Там Саша плюхает в небо красной звездочкой. И компания теперь проходит по другому катету. Видно, что зомби и впрямь идут на выстрелы – если первоначально группа зачистки положила не менее двухсот мертвецов, то теперь на всей остальной территории попалось всего шесть зомби. Правда, за забором добавилось тех, кому сильно не повезло. Стоит практически толпа, пытаются залезть некоторые, но здесь заборчик – лев не перепрыгнет. Специально сделан.

Зачистку облегчает и то, что все павильончики и домики распиханы по периметру, а в центре находятся довольно хорошо просматриваемые площади. Замечаю, что, кроме Ильяса, никто с помоста не целится – остальные снайперы теперь встали и смотрят в бинокли. Николаич замечает мое удивление:

– Ильяс и над головой может стрелять, я ему доверяю. Как и Андрею. Вот других стрелков в деле не видал, поэтому пусть пока понаблюдают.

Почти без стрельбы проходим опять до входа. Чисто.

Теперь надо глянуть, заперты ли клетки и павильончики. Сегодня зачищать все не будем. Как нам сказали, задача на день – белые медведи. Их двое, должно мяса хватить на толпу. Некуда их девать, нечем их кормить и зомбо белый медведь никому не нужен. Тем более что он может не бояться ни льда, ни воды… Кто его знает. И экспериментировать не тянет.

Еще раз патрулями по четыре человека прочесываем зоопарк.

Чисто. Если кто и остался, то заперт. С этими позже разберемся.

К нам присоединяется Ильяс:

– Смотрю – не вижу: где же слон и гиппопотамы? И носороги?

– А нету. – Николаич лаконичен.

– Как – нету? А жрать кого?

– Начнем с белых медведей.

– М-да, не поохотится мне на слона с бегемотом. Теперь уж точно. Но может, носер какой встретится? – Видно, что Ильясу хочется покуролесить, повеселиться – отработали они с Андреем на отлично. – Да что вы все как поиметые? Что случилось-то?

– Сашу крыса укусила.

– А! – Веселье у Ильяса как сдуло.

В крепость возвращаемся без воодушевления. Дарье пока решили ничего не говорить.

В штабе, как это ни странно, обстановка нормализовалась. Видимо, переговоры прошли нормально. Каптри сидит тут же, разговаривает по телефону. Нас спрашивают: хотим ли мы галет и мясорастительных консервов? Николаича явственно передергивает. Нет, не хотим. Я тоже не хочу – ел я эти галеты. По твердости они превосходят фанеру. Раза в два. Размягчить их можно, только положив на раскаленную печку. Тогда они становятся мягкими, но горячими – в рот не взять, не то чтоб жевать. На зубах шипят. А как чуток остынут, становятся еще тверже. Сам бы в это не поверил, но убедился. Потому, когда читаю, что алмаз – самое твердое вещество в мире, сомневаюсь. Это они наших галет не пробовали.

Докладываем, что территория зоопарка вчерне зачищена. Можно приступать к медведям. Вызывают Павла Ильича – организация службы грузчиков на нем. Он же и за эвакуацию отвечает. Сейчас как раз первую партию отправляют – по одному гуськом, чтоб лед не просел. Женщины, дети и пятеро «расписных» (уголовников в татушках – по личной просьбе Михайлова) – всего числом двести двадцать человек. Столько в баржу поместится. Идут к пришвартованной к ледовому полю барже и залезают внутрь. Судя по всему, должны бы уже и погрузиться.