Мы с Робертом переглянулись у него за спиной. Конечно, мы все понимали: это именно Моник. Судьба не позволяла нам избавиться от нее. Вскоре шлюпка под белым флагом добралась до «Ла Навидад» и на борт поднялся испанский офицер.

— Мой адмирал, арагонский граф Карлос Ампурия, изволил окружить вас и предлагает сдачу в обмен на сохранение жизни.

— Скажите ему, что мы подумаем! — Кристин, прищурясь взглянула на солнце. — Часок еще подумаем, не меньше.

— Мы знаем, что скоро прилив и вы надеетесь сняться с мели, — вежливо заметил испанец. — Именно поэтому вы должны ответить немедленно, в противном случае адмирал прикажет атаковать. Мне также поручено передать вам, что сила особенных ядер, которыми вы обладаете, нам известна. И именно поэтому мы пойдем на любые жертвы, чтобы не выпустить вас из кольца. Не имея возможности маневрировать, вы обречены. Но тогда граф Ампурия сам будет решать, кому из вас жить, а кому умереть.

— И многие ли останутся живы? — спросил рыжий Моррисон.

— Не могу знать! — повернулся к нему парламентер. — Но обычно живых не остается.

Общее внимание сосредоточилось на Кристин, которая мрачно о чем-то размышляла, уставившись в палубу.

— Простите… — Роберт решил как-то ей помочь. — Я хотел спросить… У вас на корабле дама, мы ее видим. Как ее имя, и как она попала к вам?

— Довольно несвоевременно расспрашивать меня о дамах в вашем положении! — испанец наградил Роба высокомерным взглядом. — Но если это поможет вам принять благоразумное решение… Сеньора Моник просила передать вам всем сердечный привет.

— А живет она, надо думать, в адмиральской каюте? — Кристин взглянула в лицо испанцу и рассмеялась прежде, чем он ответил. — Вижу, что так! Хорошо. Передайте своему адмиралу, что мы сдаемся.

— Тогда вы должны закрыть пушечные порты! — напомнил парламентер. — А также спустить шлюпки и высадить в них всю команду без оружия!

— Закроем, спустим, высадим! — отмахнулась Кристин. — Кстати! Спустить флаг! Все равно он испанский…

Офицер, с видимым облегчением, раскланялся и вернулся в шлюпку.

— А что нам остается? — Кристин развела руками. — Да, нам не повезло. Ничего, что-нибудь еще придумаем. Оружие сложите в шлюпки раньше, чем спустите… А там видно будет!

— Когда они подойдут ближе, шансов у нас совсем не останется! — воскликнул Мерфи.

— А их и так нет, старина. Моник знает, что делать: они будут зашвыривать нас ядрами с четырех сторон. Был бы дельфин… — Кристин вновь посмотрела на меня, и ее глаза недобро сузились. — Был бы дельфин, мы бы и на мель не сели! Но это моя вина, я капитан. Команда не должна умирать из-за моей ошибки. Придется подпустить их и… Перенесем бой на их корабли! Надеюсь, драться вы еще не разучились?!

Пираты поддержали Кристин одобрительными выкриками, но не стройно и не очень искренне. Слишком велико было численное преимущество испанцев, чтобы надеяться на победу в абордажном бою: на каждом военном корабле плыло множество солдат.

— Канониры остаются на местах! Ждать команды, — Кристин прошлась по палубе, постукивая каблуками по доскам. — А на крайний случай, у нас есть и союзник.

— Кто же? — решился спросить я.

— Моник, конечно. Ключа-то она без меня не получит.

— Где он? — вскинулся Мерфи. — Я и забыл, у нас же козырной туз!

— Это знаю только я.

Спустя полчаса, когда испанцы сжали кольцо, а их флагман пришвартовался к нашему борту, Кристин повторила то же самое.

— Только я знаю, где то, что тебе очень нужно, Моник! — крикнула она. — Больше никто! Может быть, сразу договоримся?

Моник стояла у борта, рядом со старым, желтолицым адмиралом Карлосом Ампурией. Вокруг них столпились целящиеся в нас, немногих оставшихся на «Ла Навидад», стрелки.

— О чем она говорит, моя дорогая? — голос у адмирала был под стать внешности, старческий и дребезжащий.

— У мерзавки есть кое-что, принадлежащее мне, — спокойно пояснила Моник. — Я объясню вам позже, граф. А пока стоит обыскать корабль.

— Ключ не на корабле! — Кристин даже показала ей язык. — Я бросила его за борт, в эту мель, и он уже занесен илом. В каком месте бросила — не скажу. Но прилив, возможно, сейчас потихоньку сносит его все дальше…

— Идемте к ним на борт! — приказала Моник, и адмирал послушно распорядился.

Спустя пару минут испанские стрелки полностью контролировали нашу палубу. Наше оружие лежало вдоль борта, и его немедленно собрали. Нас обыскали. Мерфи, припрятавший на животе пистолет, получил хороший удар прикладом мушкета.

— Прекратите! — вмешалась Кристин. — Я капитан, и я принимаю на себя всю ответственность.

— Боюсь, не так просто! — Моник подошла к Кристин вплотную. — Граф знает, кто вы и как сюда попали. Он очень кстати проводил военную операцию на Тортуге, для искоренения буканьерства, и я, конечно, все ему рассказала. Хочешь жить? Отдай Ключ, иначе жизнь твоя будет и короткой, и крайне мучительной. Ведь все равно скажешь, где он.

— Нет, не скажу! — оскалилась Кристин. — Я дочь капитана Ван Дер Вельде. И ты ничего не узнаешь, моя дорогая. Давай договариваться, а первое мое условие такое: мы дождемся, пока прилив снимет «Ла Навидад» с мели, а ваши корабли отойдут.

— А мое первое условие проще, — Моник вытащила пистолет и прицелилась в Роберта. — Или ты говоришь, где Ключ, или я начинаю убивать вас по одному.

Воцарилось молчание — переговорщицы смотрели друг на друга в упор, будто играли в гляделки. Я последний раз прикинул наши шансы начать бой. На наши шлюпки с матросами были наведены испанские пушки. Канониров у пушек пока не обнаружили, но как только они попытаются открыть порты, их расстреляют со всех сторон. Наконец мы на палубе, безоружные и окруженные со всех сторон. То ли наш капитан просчиталась, то ли надеялась на что-то другое.

«А почему бы не на меня? — вдруг подумал я, заметив, как призывно топорщится на круглом пузе адмирала рукоять богато изукрашенного пистолета. — Я виноват в том, что произошло. Мне и исправлять…»

Я даже не пытался маскировать свои намерения — просто шагнул к графу, вытащил пистолет, тут же взведя курок, и приставил к его парику. На всякий случай, для надежности, я прихватил его за кружевной воротник и прижал к себе.

— Не двигайтесь или он умрет!

— Что за глупости? — буквально взвизгнула Моник. — Убейте мальчишку!

Но испанцы медлили — для них приказ Моник ничего не значил. Скорее всего, им вообще не нравилась эта подозрительная иностранка.

— Молодой человек, это глупо! — адмирал, надо отдать ему должное, не испугался. — Вы не можете меня убить — вас тут же убьют самого, так же, как и всю команду. Всех до единого. Опустите пистолет, и я вас пощажу!

— Клянусь честью, я опущу пистолет, как только «Ла Навидад» снимется с мели и выйдет из кольца ваших кораблей! — искренне пообещал я. — Но, клянусь честью, я застрелю вас, если хоть кому-то из членов команды попробуют причинить вред!