— Это Яна. — Илья чуть приобнял девушку за плечи, давая понять бритому, что Яна она не просто, а его Яна.

Дроздовский друг детства кивнул по-офицерски, снова повторил приятным баритоном:

— Очень приятно. Присутствие дамы облагораживает любую мужскую компанию.

Пока они раздевались, примеряли врученные хозяином тапочки и переносили в комнату вещи, Илья все никак не мог вспомнить, где же он видел Рыкова. Лицо, манера двигаться и говорить, даже тембр голоса — все это было чертовски знакомо.

Улучив момент, он притормозил Дрозда в коридоре и шепнул:

— А твой друг — он кто? Лицо больно знакомое…

— О, брат! — тоже шепотом ответил бывший прапорщик. — Вообще-то он депутат, в Госдуме сидит, понял! Ну, и крутой в плане бизнеса. Миллионами ворочает тока в путь!

— Что ж он тут один, без охраны? — удивился Илья.

— Сам не пойму… — пожал плечами Дрозд. — Говорит, что ностальгия замучила, вот приехал развеяться. Темнила он… В начале 90-х весь город держал! А потом, как Граба грохнули, свалил вместе с Вовяном-Утюгом в Москву и вот объявился…

«Утюг! Утюг и Паяльник!» — Илья вздрогнул, вспомнив запись на диске из тайника бабы Качи. Так вот откуда ему знаком этот Сергей Павлович!

Богатый, как Крез, сумасброд, решивший сравниться с великими правителями прошлого и для этого устроивший климатическую катастрофу мирового масштаба. И плюс к тому во имя своих грандиозных, но совершенно диких целей хладнокровно застреливший лучшего друга и компаньона!

Илья испугался. Он понял — такие люди, как Рыков, ничего и никогда не делают просто так. Стало быть, он появился здесь, в Средневолжске, не случайно. Значит, нужно быть начеку…

А нынешний миллионер и будущий диктатор в это время беззаботно болтал о чем-то с Яной в соседней комнате.

«Если он поймет, что я знаю о его делах, кирдык всем — и мне, и Янке, и бабе Каче с ее загадочными „племянниками“, — эта мысль Илье очень не понравилась, но показалась весьма здравой. — Ох, валить надо отсюда. И чем скорее, тем лучше…»

— Ты чего задергался? — удивленно спросил тем временем Дрозд.

— Да вспомнил тут кое-что. Бляха, Серега, у меня в Москве… забыл я… Прямо из головы вылетело! В общем, срочно вернуться мне надо!

— Утюг, что ли, забыл выключить, ха? — недоверчиво заглянул Илье в глаза Дрозд. — Э-э-э, братан, ты чего-то темнишь… Или ты из-за Рыка так напрягся? А-а-а, понял-понял… ревнуешь? Думаешь, он куколку твою охмурит, ха? Не ссы, братан! Если он к ней начнет подъезжать, я сам ему в торец дам, первым, понял!

— Да я не то, чтобы ревную… — промямлил Илья. Догадливый Дрозд попал в точку, предположив, что приваловские напряги связаны с Рыковым, но не хватало еще, чтоб он узнал, почему на самом деле Илья испугался. Пусть уж лучше думает, что его боевой товарищ — записной Отелло…

«Ладно, — решил в конце концов Илья. — Бегство отменяется. Вряд ли этот депутат-убийца приехал сюда, чтобы зависнуть на три дня в Киргизовских невеликих хоромах. Авось, все обойдется…»

И почудилось тут Илье, что последнюю фразу произнес он с очень знакомыми баюновскими интонациями…

* * *

Но, вопреки ожиданиям, залетный миллионер прирос к компании рыбаков плотно. Переночевав у Дрозда — Илья с Яной на диване, Рыков на хозяйской кровати, а сам хозяин на раскладушке, — ранним утром они на двух машинах пустились в путь.

Сперва, как водится, замысловато пропетляли по городу, подхватывая друзей-приятелей по рыбалке, а потом невеликая колонна из дроздовского уазика и приваловского «Троллера» двинулась на дачу, где Киргиз, извещенный заранее, уже грел самовар и снаряжался для выхода на лед.

Народу собралось не так чтобы много — человек десять. Почти всех Илья знал по прошлым рыбалкам — учителя Вениамина Ивановича, магазинных дел мастера Альберта Анатольевича, средневолжского эколога с чудной фамилией Куянагаев и не менее чудным именем Ян. Это были, так сказать, сливки местного общества. Довеском к ним шли друзья Дрозда, особого места в жизни не занявшие, но все же обзаведшиеся к сорока годам семьями, детьми и каким-никаким достатком. Толстый механик Витька Семенов, вечно поддатый дядька по прозвищу Мышь, фанатичный рыбак Олег Потапов — простые русские мужики, неказистые, но основательные, каких по просторам нашей Родины миллионы.

Загнав машины во двор Киргизской дачи, вся компания дружно отправилась «хлебнуть чайку».

— Приветствую сей терем дивный в его минуты роковые! — дурачился Рыков, обозревая дом и окрестности. Терем, по правде сказать, выглядел так себе — обшитый крашеной вагонкой сруб, холодная мансарда наверху и, наоборот, утепленная большая веранда, пристроенная сбоку.

Дородная, статная Киргизиха, в накинутом на плечи полушубке, стояла на крыльце и здоровалась с гостями. Когда она с высоты своего роста разглядела среди мужиков маленькую Яну, то искренне возмутилась:

— Ну вы чего, дебилы? А ребенка-то в такую рань зачем подняли? Небось, на лед еще потащите, а? Пацан, ты чей?

Яна мелко захихикала. Илья, покраснев, полез вперед — объясняться. Но его уже опередил Рыков, незаметно возникший откуда-то сбоку:

— Здравствуй, Лиля! Это не пацан, это весьма симпатичная девушка Яна, она приехала вместе с нашим афганским героем Ильей.

— Ба! — тут же забыла про Яну Киргизиха. — Никак сам Сережа Рык к нам пожаловал! Вот уж думала, никогда больше не увижу…

Они по-старинному, троекратно поцеловались. Вышедший на голос жены Киргиз только сердито сопел, и, когда улыбающийся Рыков протянул ему руку: «Ну, здорово, Киргизня! Как жизня?…», пожал ее с явной неохотой.

И снова тревожно затрепетала в голове у Ильи мысль: «Его тут не очень-то любят, особенно мужики. Зачем он приехал? Для чего? К кому? Ну не к этой же гренадерше Лиле Киргизовой… Хотя явно было что-то у них, вон и муж злится, и она сама вся зарделась».

Однако никакого развития эта «сцена на крыльце» не получила. Возникшую неловкость сгладил Дрозд, нагруженный несколькими рюкзаками и ледобурами:

— А ну, ра-аступись, народ. Че стоим-то, как неродные? Аида чай глотнем — и на лед пора, седьмой час уже!

Рыбаки зашевелились, забегали, разгружая машины. Многие даже не стали заходить на просторную веранду, где пыхтел старинный, с медалями, артельный самовар, торопясь скорее двинуться по заснеженной тропинке вниз, к реке.

Вскоре на сером волжском льду уже темнела цепочка людей, для которых охота, а точнее рыбалка, была пуще неволи…

Яна, вопреки уговорам Дрозда и Ильи, не осталась на даче вместе с Киргизихой и еще тремя женщинами, женами любителей подледного лова.

— Ты-что, Пр-вал-ов! К-гда-еще я т-кое-у-в-жу! — протараторила девушка, и сломить ее упорство не удалось никому.

Так и шагали они сейчас вместе, рядом — Илья с рюкзаком и рыбацким ящиком на плечах и Яна, вызвавшаяся нести зачехленный бур.