Тесть после этого лишь горестно вздохнул поняв, что я действительно ничего не смог бы сделать. Вот такой вот разговор у меня с ним состоялся, оставив тяжёлое ощущение у нас обоих, это было единственное, что подпортило мне настроение во время их приезда к нам. Ольга оказалась очень довольна, так как уже давно не видела своих родителей и очень переживала за них и это не смотря на то, что я говорил ей, что у них всё в порядке. Ещё больше она обрадовалась тому, что они обещали в следующем году приехать снова. Но это у жены, я конечно тоже был рад снова повидать родителей, я уже впринципе и не делал различий, что это по сути родители моего тела, за прошедше время я полностью слился и с телом и с его памятью, которая в полном объёме мне открылась. А кроме того меня радовало то, что мои планы двигаются вперёд, соглашение о сотрудничестве подписано и теперь мы получим не только качественную разработку лёгкой бронетехники, но и возможность получить современнон оборудование для её производства, а также кое какое вооружение. В частности этот договор позволил нам уже сейчас закрыть нишу тяжёлых пулемётов. До появления на нашем вооружении крупнокалиберного ДК, предшественика ДШК, ещё почти семь лет, а по договору с «СЕМАГ-Арес» мы получим оборудование для производства американских Браунинг М2. Этот пулемёт только начал поступать на вооружение американской армии и по моему наущению, отец сумел приобрести у них лицензию на производство этих пулемётов, причём с возможностью выдачи этой лицензии своим компаньонам, правда только для внутреннего потребления. Пришлось конечно заплатить побольше за такое дополнение, но эти деньги он получил с нашего правительства при заключение договора. Я тоже внёс в это свои пять копеек, неоднократно заявляя на совещаниях с руководством страны и армии, что нам крайне необходимы крупнокалиберные пулемёты, причём в больших количествах, и не только на бронетехнике, но и в авиации и в пехоте. Ещё по своему прошлому попаданию, это в тело Надежды Нечаевой, я знал, как нам не хватало крупнокалиберных пулемётов, и теперь я стремился ликвидировать эту проблему. Разумеется, что разработку собственного крупнокалиберного пулемёта ни кто прекращать не будет, нельзя полностью зависеть в этом от чужих фирм, но сейчас это позволит решить нам эту задачу, да и потом не будет такого дефицита в армии по крупнокалиберным пулемётам.

После отъезда родни, всё вернулось на круги своя, я трудился в управлении, а жена в больнице медсестрой. Тем временем начали сказываться перемены, которые я запустил своим вмешательством. В Челябинске развернулось масштабное строительство, из строящихся американцами там заводов, мне, то есть военному ведомству отходили два автомобильных завода, один танковый и один оружейный. Таже американцы должны были построить автомобильные заводы в Москве и Ленинграде, а также по одному танковому, и при этом капитально модернизировать Путиловский завод, а также по оружейному заводу в Москве, Ленинграде и Челябинске. Это основательно перекроет наши потребности в бронетехнике, из двух автомобильных заводов в Челябинске, один должен был выпускать военные грузовики, в том числе и блиндированные, с бронекабинами, а часть и с бронированными кузовами, а другой выпускать исключительно бронеавтомобили и бронетранспортёры. Также автомобильные заводы для нужд народного хозяйства должны были построить в Харькове, Ярославле, Царицине и Нижнем Новгороде. Вместе они должны были обеспечить и армию и народное хозяйство автотранспортом.

Американцы отнюдь не считали, что они проиграли от этой сделки, пускай пока наличных денег они не получили, но в Сибире уже начали подготовку к разработке нескольких приисков. В Поволжье нефти пока не нашли, но активно её искали, как впрочем не нашли и алмазов в Якутии. Месторождения нефти нашли весной, перед самым началом лета, а к началу осени нашли и алмазы. В связи с этим американцы засуетились, в Поволжье, рядом с месторождениями планировали строительство и нефтеперерабатывающих заводов, что бы минимизировать траты на перевозку. Поскольку американцы были в доле, то и старались они изо всех сил. Мы, как я считал, тоже в накладе не останемся. Теперь в стране точно не будет дефицита с топливом, а кроме того и топливо будет качественым, а значит и для учёбы водителям и мехводам будет его в домстатке, а кроме того качественное топливо и движки сохраняет, так что надеюсь к началу войны с Германией по уровню автотранспорта мы будем на равных. В марте 1925 года жена родила дочку, я был рад, сын же есть, теперь и доча будет, и я был не против ещё одного — двух детей, но это как получится. Сразу после удачных родов по дипломатическим каналам отправил в Цюрих нашим родителям письмо с сообщением о появлении у них внучки, которую назвали Еленой. Так просто письмо будет идти гораздо быстрей, а раз у меня была возможность, то я ей и воспользовался. Дальше потянулась рутина, я конечно не знаток истории, но вроде других отклонений не наблюдалось. Когда фирма отца спроектировала и построила опытный образец колёсного танка, я снова отправился в Цюрих, это было уже конец лета, так что письмо лишь ненадолго опередило меня. С собой я привёз фотографии дочки, что бы наши родители хоть так увидели свою внучку. По поводу танка, так он получился неплохим. Внешне немного походил на наш БТР — 60, но с более острой мордой и немного большей башней, в которой стояла 20 миллиметровая автоматическая пушка и спаренный с ней пулемёт. Лоб машины имел толщину брони в 20 миллиметров, борт в 15, а достаточно мощный двигатель в 200 кобыльих сил разгонял её на дороге до сумасшедших 80 километров в час. Четыре оси с полным приводом позволяли не только уверенно передвигаться по пересечённой местности, но и преодолевать канавы и траншеи. Для нынешнего времени это было очень круто, достаточно прочная броня для защиты от стрелкового оружия и осколков, высокая мобильность и достаточно мощное вооружение для боевой машины такого класса. Испытания колёсный танк прошёл с лёгкостью, их специально повторили для меня, когда я приехал, так что его уже готовились демонстрировать потенциальным заказчикам. Мне понравилось, как его сделали по моему заказу и я прекрасно понимал, что мы возились бы с ним ещё пару лет как минимум. Главное, фирма отца разработала ходовую, а это для боевой машины было главное. В Цюрихе я пробыл чуть больше недели, после чего поехал с документацией на танк назад. Ездил