Звук взрыва был не очень громким. СВУ, видно, упало в воду, так что и энергия взрыва распределилась где-то там внизу, между понтонами. Сцена просто ощутимо подпрыгнула, как катер на волне. Одновременно что-то пронзительно стукнуло вверху, тут же раздался треск, и перегородка, под которой лежал Логинов, со скрежетом накренилась.

Логинов сжался в комок, но перегородка устояла, а настил вздрогнул от сильного удара. С набережной донесся тысячеголосый вскрик, за которым вдруг наступила удивительная тишина – такая, какая бывает только после боя.

И в этой тишине Логинов вдруг услышал вопль. Он доносился сверху и быстро приближался. Ощущение было такое, словно на плавучую сцену пикировал с неба на своем «Зеро» японский камикадзе. И ничего не понимающий Логинов мгновенно вскочил на ноги…

– Тук-тук-тук!.. – раздавалось в наушниках. Потом топот вдруг умолк, и Кащеев услышал: – Хрусь!

– Черт! – прошипел он, втупившись в дисплей своего мобильного.

Кащеев сделал все очень быстро, но из-за скопления на набережной огромного количества людей соединение произошло с задержкой.

– Длинь-длинь! – наконец сообщил о нем мобильный.

– Б-бух! – одновременно донеслось из-под плавучей сцены.

В тот же миг из ее крыши в небо выбросило человека. Толпа ахнула. Кащеев в первый миг тоже обрадовался, решив, что это Логинов. Однако, присмотревшись, он увидел, что взрывом подбросило Шварца.

Это было странно, но сейчас Кащеев не имел времени на размышления. Ему нужно было уходить с набережной. Очень быстро. Но обязательно обрубив хвосты…

– Ах!!! – пронеслось над набережной.

То, что происходило на сцене, буквально парализовало публику.

А там обычный школьный учитель Степан Анатольевич, под воздействием пассов Мони начавший было прогибаться, вдруг в мгновение ока поменял обличье и стал Шварцем. Шварц, едва появившись, испуганно замер, глядя куда-то в сторону.

А из его спины медленно высунулась рука учителя Степана Анатольевича. Толпа ахнула снова. Шварц тотчас повернул голову и уставился на набережную. В этот миг из его груди в районе ключицы выткнулась голова учителя.

Моня приоткрыл один глаз, но этого никто не заметил. Взгляды всех собравшихся на Дворянской набережной были прикованы к Шварцу. А тот, наклонив голову, подался вправо. При этом из его поясницы высунулась верхняя часть туловища учителя.

Композиция на сцене стала живо напоминать сиамских близнецов. Моня, словно бы сам испугавшись того, что натворил, нервно махнул рукой и чуть повернул голову.

В тот же миг огромная сцена вдруг подпрыгнула.

– Бух!.. Трам!.. Хрусь!.. – разнеслось в один миг.

Во второй миг Шварц разом исчез со сцены и катапультировался в небо, метрах в пятнадцати справа от арочного проема. Моня и учитель Степан Анатольевич замерли с открытыми ртами. При этом перед учителем на миг промелькнула чья-то вроде как обрезанная голова, и сцену начало быстро заволакивать клубами дыма. Но зрители этого не видели.

Все, задрав головы, смотрели вверх, где телепортировавшийся в небо Шварц начал терять скорость и, на миг остановившись, полетел вниз, дико вопя:

– А-а!..

– А-а-а!… – неслось сверху.

Вскочивший Логинов задрал голову и увидел, что разорванный тент свисает бахромой со стороны съемочной площадки. За бахромой проглядывало небо и верх арочной сцены. Источника звука видно не было.

– А!.. – раздалось, казалось, над самой головой Виктора.

– П-пух! – содрогнулся тент.

Логинов невольно втянул голову в плечи. Прогнувшись, тент спружинил.

– Ё!.. – донеслось сверху.

Следом в проем разодранного тента как-то странно, в три приема, кувыркнулся Шварц. Из-за бахромы сперва вынырнули его ноги, потом они маятником ушли в сторону, и Шварц вывалился вниз головой. Однако он успел ухватиться огромной ручищей за ошметки тента и благодаря этому сверзился за перегородки, словно разложившиеся жалюзи.

– Бух! – подпрыгнула сцена еще раз, но уже не так сильно.

– Ой, бля!.. – донеслось с места приземления.

– Ничего себе! – тряхнул головой Логинов, быстро щупая себя в поисках телефона.

Он не помнил, куда подевал его в горячке, но оказалось, что успел сунуть в карман. Выхватив телефон, Виктор под крики из-за перегородки позвонил Плотникову…

– Дым пошел! – нервно вскрикнул ассистент режиссера.

– Стоп, мотор! – моргнув на контрольную картинку, из последних сил скомандовал Карапет Израилевич.

– А-а! – донеслось сверху, и после гулкого хлопка Шварц сверзился обратно на съемочную площадку.

Шмякнулся он аккурат на застывшего в ступоре с открытым ртом актера в образе учителя Степана Анатольевича.

– А-а!.. – сдавленно вскрикнул тот.

– Ой, бля!.. – промычал Шварц, приподнимаясь на карачках.

– Эй, че за херня? – наконец обрел дар речи Моня. – Этого ж в вашем долбаном сценарии не было! Разорю, блин, на неустойке!

– Моня, но это же ваш сотрудник влез в кадр! – вскрикнул супервайзер. – Он наложился на изображение учителя! Студия здесь ни при чем!

В этот миг вплющенный в сцену недопросветленный учитель жалобно простонал. Шварц по-собачьи, на четвереньках, сполз с него в сторону и просипел:

– Я не хотел накладываться, Монь…

– До пенсии не расплатишься! – рявкнул на него Моня и приказал: – Быстро убрал этого и на его место!

Шварц с трудом поднялся и, пошатываясь, поволок полуживого учителя в сторону. Члены группы испуганно уставились на Моню, но подать голос решился только супервайзер:

– Я извиняюсь, но что вы задумали, Моня?..

– Как что?.. Программу доработать я задумал! Дальше снимаем со Шварцем! Быстро давай сюда, Гагарин! Щас посвящать тебя буду!

– Да! – взолнованным голосом ответил Плотников.

– На сцене сработало СВУ! – выдохнул Логинов. – Оно было в кукле, которую Лизе всучила подруга! Она пришла с Кащеевым, понял?!

– Да!

– Где она?..

– Выбирается из толпы! – после небольшой паузы доложил Плотников. – Берем?

Тут Логинов на миг задумался, потом спросил:

– Вы ее надежно ведете?

– Да!

– Тогда пока не трогайте! А то вдруг спугнете Кащеева! Я сейчас сойду сам! – Резко развернувшись, Логинов устремился к выходу из-за декорации и спросил уже на ходу: – Она в какую сторону уходит?..