Путаные, пугающие видения… Рваные клочья воспоминаний… Трагическая смерть герцога Сканно… Слёзы в глазах его невесты и ненависть, леденящая душу…

Подступающий всё ближе холод… и вместе с тем выжигающее всё внутри пламя. Боль, от которой никак не избавиться… Ужасные картины не то прошлого, не то будущего.

Жертвы обрядов… Кровавые ритуалы, свидетелем которых он никогда не был, но которые создал его воспалённый разум, превратив в ужасающую реальность… Слепая ярость по отношению к накаи, неистощимое желание очистить от них земли и тусклый, едва различимый в этом кромешном мраке луч света — светловолосая девушка.

— Даниэла…

Редфрит и сам не понял, произнёс ли имя жены вслух или прошептал мысленно. Не сразу осознал, что боль отступила, и его тело наполняется жизнью и силой. Мильдгита сотворила чудо? Целители?

Это мысль оборвалась так же внезапно, как и появилась, стоило ему почувствовать рядом с собой спящую девушку. Его вторую половину. Совершенно нагая, она тесно к нему прижималась, льнула к нему доверчиво, пьянила своей нежностью и беззащитностью.

И он сорвался, наплевав на все обещания, данные себе и ей. В конце концов, она сама к нему пришла, сама решила разделить с ним постель. И как теперь устоять, удержаться от того, чтобы не поцеловать эти сладкие, как мёд, губы?

«Хватит над собой издеваться», — решил король и накрыл жену собой.

Сон как рукой сняло. Я шумно вдохнула, осознав, что этот недоубитый всерьёз намерен добраться до самого интересного на теле Даниэлы и уже точно убедиться, что его жена невинная девица.

Впрочем, если продолжит в том же духе, невинности у нас с ней больше не будет.

— Ваше величество уже проснулись? — ляпнула я первое, что пришло в голову, и охнула, почувствовав, что он таки добрался до стратегически важной точки.

— И был приятно удивлён, обнаружив рядом с собой свою строптивую супругу, — прошептали мне в губы, продолжая исследовать и знакомиться.

Со стратегически важной точкой.

— Совершенно нагую.

Да уж, ситуёвина.

Жадный поцелуй обжёг губы, равно как и пальцы тирана обжигали, пьянили, возбуждали.

Светлые и Тёмные, да я сейчас взвою! Ну или начну стонать тихонько, потому что от прикосновений этого охотника во мне как будто пробуждаются вулканы, и томительная дрожь бежит по коже.

Нехорошо это. Совершенно неправильно! Надо спасать положение и самой как-то спасаться.

— Вы ещё слишком слабы, — заметила, уворачиваясь от очередного поцелуя.

Но Редфрит не растерялся и прижался губами к шее, продолжая дразнить и распалять своими прикосновениями.

Ну вот что он со мной делает?

— Наоборот, я полон сил и энергии, — воодушевлённо заявили мне.

Что полон — с этим не поспоришь.

— И уже забыли о божественном наставлении, — упрекнула супруга, который явно успел войти во вкус, в раж, но, к счастью, пока что не в меня. — Как и о данном жене обещании…

Поставив на паузу ласки, король поинтересовался:

— Если ты этого не хочешь, почему я, проснувшись, обнаруживаю тебя в своей постели? Голой, — напомнил о моём интересном положении.

И ведь не скажешь же: я твоя родственная душа и, кажется, жизнь тебе спасла. Для того сюда и пришла в чём мама родила. Редфрит ни в коем случае не должен знать правду, а значит, нужно как-то изворачиваться.

— Я была… эмм… пьяна. Да-да, пьяна! — призналась с жаром, ёрзая под тираном в надежде из-под него выбраться.

Впрочем, лучше бы этого не делала — глаза у мужа ещё больше потемнели.

Плохо дело.

— Отмечала возвращение вашего величества и, видимо, позволила себе лишнего. Сама не понимаю, как сюда попала. Должно быть, попутала спальни.

— Твоя спальня находится в другом крыле.

— Значит, не туда свернула.

— И в чём же ты ко мне пришла? Где твоя одежда? — продолжал допытываться его величество.

— Не помню, — пожала я плечами и с самым невинным видом добавила: — Говорю же: была пьяная. Вот совсем никакая. Правда-правда.

Приподнявшись на локтях, король в расстройстве прикрыл глаза.

— То есть ты меня не хочешь?

— Нисколечко.

— А тело твоё говорит об обратном, — отметил он, вынужденно перекатываясь на спину.

— Это мне просто эротический сон приснился, вот я слегка и возбудилась.

Откинув голову на подушку, Редфрит усмехнулся:

— Может, уже признаешься, во что играешь?

— Обычно ни во что, но вчера вот попробовала сыграть в «Пикет». Вроде бы ничего.

— Даниэла, — простонал благоверный. — Это даже для тебя слишком жестоко.

Окинув беглым взглядом спальню, в которую только начали проникать предрассветные сумерки, я от широты своей иномирской души предложила мужу альтернативу:

— Если вашему величеству будет угодно, могу прислать к вам маркизу Тешен.

— Тебе не надоело? Я же уже сказал: к демонам маркизу Тешен.

— Я сделала ей кровопускание, — не знаю зачем призналась.

Отвлеклась на парчовую лужицу — халат, до которого надо было как-то добраться, а потом мчать отсюда без оглядки. Отвлеклась и машинально покаялась.

— Ты что сделала?!

— Эмм…

Только тут я осознала, что сказала.

— Если снова оправдаюсь горячительными напитками, отправишь лечиться?

Думала, Редфрит придёт в ярость, но вместо этого он растерялся.

— Зачем? — спросил тихо. — Зачем ты это сделала?

И так при этом выглядел комично, что я невольно прыснула.

— Сделала что? Выпила?

— Кровь ей пустила!

— Она плохо обращается с феями и накшеррами. Одних бьёт, из других добывает жизненную эссенцию. Это жестоко!

— Многие аристократки пользуются услугами фей. И ты в том числе, — сощурившись, сказал король.

— Больше нет.

— Нет? — удивился он, а потом ещё и уточнил недоверчиво: — И жалеешь накшерров?

— И жалею накшерров.

Минуту или две Редфрит молчал, в упор глядя на меня, а потом пробормотал:

— И где та Даниэла, на которой я должен был жениться?

Это он о чём?

— Что значит где? — спросила осторожно, еле слышным шёпотом.

Неужели догадался? Мне радоваться или начинать бояться?

Губ мужа коснулась улыбка. Красивых, к слову, губ. И улыбка у него тоже вышла красивая. Такая по-мальчишески беззаботная, тёплая.