В большом городе, таком, как Афины, нелегко поддерживать порядок: за всем не уследишь.

— Не сомневаюсь, что вы справитесь, — ответила Зена. — Торговец пергаментом…

Тезей заметно вздрогнул и побледнел:

— Я все видел. Когда мы разберем трущобы и построим дома, здесь будет новая статуя: в его честь, — царь взглянул на останки уродливой Ники и скривился: — Скульптора пригласим другого.

— Хорошо, — сдержанно сказала Зена и посмотрела на Гелариона. — Этого мальчика я отведу к матери, а пекарю скажу, что он может возвращаться к себе.

— Может быть, мы еще встретимся, — начал прощаться Тезей.

— Может быть, но не в Афинах. Не обижайтесь, но этот город приносит нам неудачу, — она сжала плечо Габриэль. — Мы уедем как можно скорее. Передайте Ипполите и сыну наше почтение.

— Обязательно.

Тезей остался один. Зена уговорила заплаканную Габриэль подняться на ноги и отойти от места катастрофы, вдвоем они помогли Гелариону встать, подхватив его с обеих сторон, и осторожно повели прочь. Царь обошел груду обломков и приблизился к воинам, державшим закованного в тяжелые цепи Бризуса. Зена мельком обернулась, бросила на негодяя прощальный взгляд и улыбнулась. Бризус не ответил, но в глазах его запылала смертельная ярость, когда воины поволокли его к темнице.

Добравшись до полутемных проулков, Габриэль замедлила шаг, тяжело вздохнула. Геларион похлопал ее по плечу, девушка вздохнула еще раз и исподлобья посмотрела на него.

— Клянись немедленно, что больше никогда не станешь красть! — сказала она. — Или я проломлю твою никчемную голову.

Юноша фыркнул:

— Не сможешь!

— Еще как смогу, — заверила Габриэль. — После того что мне пришлось пережить из-за тебя и ради тебя, смогу. Погляди, в какую переделку ты попал! Чуть не оказался с папочкой Гермесом на дороге в Аид. Думаешь, там хорошо? Вряд ли; и особенно плохо нахальным воришкам. Будешь воровать, навсегда останешься в подчинении типов вроде Бризуса. Ну, клянешься?

— А жить мне на что? Нектаром питаться? — тихо спросил он, помолчав. Тем временем Зена вывела их на соседнюю, более просторную улицу. — Воровать я умею, и даже неплохо. Если отец наделил меня этим даром, зачем от него отказываться? Гермес меня защитит.

Сказав это, Геларион приуныл:

— А вдруг Гермес не мой отец? Иначе разве б он позволил случиться такой беде?

Зена в тревоге положила руку юноше на плечо:

— Геларион, дело не в том, кто твой отец. Мы говорим о тебе. Ты умный, обаятельный… а теперь я знаю, что ты смелый. Тебе повезло куда больше, чем многим другим, пусть даже богатым и знатным. — Вор обдумал слова воительницы и медленно кивнул. Она продолжила: — Как только плечо заживет, ступай к царю. Он вспомнит тебя и с радостью возьмет гонцом или посыльным. Ты отлично знаешь город, лабиринты улиц, да и жителей — у тебя есть все, что нужно. Кто знает, может быть, вам с матерью даже отведут комнату во дворце.

— Гонцом… — задумчиво пробормотал Геларион.

— Это у тебя в крови! — хитро напомнила Габриэль, намекая на посланца Олимпа, быстроногого вестника богов Гермеса.

Эпилог

Дорога, ведущая от Афин к югу, была пыльной, раскаленной и сухой; далеко внизу о черные скалы разбивалось море. Зена вела Арго под уздцы, верная Габриэль шла рядом. За спиной девушки красовалась великолепная серая в яблоках кобыла.

— Ты в порядке? — спросила Зена, заранее зная ответ: подруге необходимо выговориться.

— Я-то в порядке, а вот Петер… Мне так его не хватает!

— Если б он просто остался в Афинах, тебе не хватало бы его точно так же.

— Знаю, — смахнула слезу Габриэль и постаралась улыбнуться. — Это я во всем виновата!

— Петер сам метнулся туда, ты же не могла знать. Не вини себя за чужие поступки; переживать естественно, но это другое чувство.

— Ты права, — сказала Габриэль и посмотрела на море. Огромная волна накатила на берег и пророкотала по камням, скалы эхом повторили звук. Девушка вздрогнула:

— Хорошо, что мы на суше, — произнесла она, помолчав.

— Хорошо, что мы на воле, — добавила Зена. — И что нам никуда не надо спешить.

— Знаешь, я рада, что мы повидали Кидавию. Теперь, когда о ней так хорошо отзывались ты и Ипполита, Мелоза примет ее в ряды амазонок.

— Возможно. Мне кажется, твоя богатая приятельница сама не знает, чего хочет.

— У нее будет случай попробовать. Он выпадает не всем, — сказала Габриэль, а серая кобыла лизнула ее волосы. Девушка обернулась и со вздохом высвободила прядь. — О боги, почему мы не решились сказать Ипполите, что это неподходящий дар? Зачем мне такая награда?

— Лошадь всегда пригодится, — утешила воительница подругу и вдруг напряженно вгляделась вдаль. — Ну-ка, подержи, — сказала она, передавая Габриэль поводья.

— Эй, что?.. — Но воительница была уже в нескольких шагах от подруги: кинжал наготове, слух напряжен. Теперь и Габриэль увидела причину тревоги — навстречу по дороге брел человек в запыленных лохмотьях. Кажется, в его походке было что-то знакомое. На берегу виднелась разбитая лодка.

— О нет! — вскрикнула девушка и устремилась вслед за Зеной, держа в поводу двух лошадей. Воительница уже подошла к ослабевшему путнику.

Его лицо сплошь покрывали кровавые раны, бронзовая кожа огрубела от палящего солнца и соленых ветров.

— Помогите! — попросил он, увидев перед собою двух девушек. Вдруг несчастный закинул голову, и глаза его широко распахнулись: — Зена? Неужели это ты?

— Салмоней, — мягко отозвалась воительница. — Что ты тут делаешь? У тебя вид, как после кораблекрушения.

— Да так оно и есть. Враги захватили корабль и всю команду, мне одному удалось прыгнуть за борт. Я решил привести помощь и, клянусь, так и сделаю!

— Враги? — нахмурилась Зена и встряхнула приятеля. — Какие такие враги?

— Морские разбойники, — прошептал Салмоней. — Раньше нападали на прибрежные деревеньки, а сейчас суда грабят. С неделю, как появились.

Воительница посмотрела на Габриэль, та одарила мужчину испепеляющим взглядом и твердо покачала головой:

— С кораблями не связываемся, — заявила она, глядя Зене в глаза.

— Значит, не связываемся, — согласилась та, потом повернулась к Салмонею и указала ему дорогу: — Там Афины, идти часа три.

Мужчина застонал и побледнел.

— А верхом гораздо быстрее! — воскликнула Габриэль и вручила ему поводья серой кобылы. Зена растерянно заморгала, а девушка только улыбнулась в ответ. Салмоней недоверчиво уставился на нее, решив, что она пошутила. Наконец он отвязал от седла пару мешков, отдал их Габриэль, не без помощи девушки уселся верхом и осторожно повозился, пристраивая на спине кобылы свое толстое тело.

— Я знал, что вы поможете мне вернуть корабль! — радостно начал он. Зена грозно откашлялась и зажала ему рот.

— Афины там. Иди к царю, — отрывисто сказала