— В Эрден? — это название мне ничего не говорило.

— Это в нескольких часах пути отсюда. Мэнсфилд доставит вас туда в моей карете. Я ни за что не стал бы доставлять вам лишние хлопоты, но обвенчаться здесь, в имении, мы не можем — ведь это будет означать, что я сбежал из-под ареста. Но я компенсирую вам эти неудобства.

— Я приеду к вам в Эрден только для того, чтобы поучаствовать в церемонии? — на всякий случай уточнила я. — А потом я могу вернуться сюда, а вы останетесь там?

Он подтвердил:

— Разумеется, мадемуазель! И когда вы вернетесь сюда, вы и ваша семья переедете в мой дом. Ничто не должно указывать на то, что это — не настоящий брак. И если вас это не затруднит, я попрошу вас еще об одной услуге. Мне нужно будет, чтобы вы нашли в особняке одно весьма важное для меня письмо. Это позволит мне опровергнуть выдвинутые против меня обвинения, а вам — стать богатой и свободной дамой.

Я подумала пару минут. Отказаться от такого предложения было бы безумием уже с моей стороны. Ради пяти тысяч золотых монет можно было сыграть роль герцогини — даже если при этом мне в мужья доставался такой напыщенный индюк, как Клермон.

— Я согласна, сударь! — сказала я и посмотрела прямо ему в глаза.

Глава 45

— Выходишь замуж за герцога Клермона? — матушка смотрела на меня как на сумасшедшую. — Но это невозможно!

И я вполне могла ее понять. Дочь вернулась из теплицы, где занималась выращиванием огурцов, и сообщила, что получила предложение руки и сердца от хозяина поместья. Что еще она могла подумать?

— Почему же? — возразила я. — Его светлость сказал, что влюбился в меня с первого взгляда и твердо решил на мне жениться. Я не могла ему отказать.

Версия про его влюбленность показалась мне наиболее убедительной. О настоящей причине нашего брака я не могла ей рассказать, поскольку была связана обещанием, данным своему неожиданному жениху. Да матушка и не поняла бы, скажи я ей правду. Такой брак показался бы ей унизительным, и она наверняка постаралась бы отговорить меня от него.

— Но у его светлости была другая невеста, — напомнила мне Табита. — И я полагала, что он уже обзавелся женой.

— Когда он познакомился со мной, он понял, что его помолвка была ошибкой, — врала я без зазрения совести, — и расторг ее. Так что теперь он человек свободный и волен жениться на ком угодно.

Я достала из сундука свое самое нарядное платье. Я еще ни разу не надевала его с тех пор, как мы приехали в Шатель — в деревне оно смотрелось бы вызывающе-роскошным, хотя на самом деле было всего лишь элегантным. Но сейчас, собираясь в особняк Клермона на подписание договора, я не хотела выглядеть оборванкой. И пусть этот брак был не настоящим, я не хотела давать его светлости лишний повод для насмешек.

— Но не на тебе же, Лора! — воскликнула матушка. — Такой брак сделает его в обществе изгоем, и он не может этого не понимать. Разница в вашем положении слишком велика, чтобы он мог ею пренебречь! Такого не бывает, понимаешь?

— Ну почему же не бывает? — улыбнулась я. — А разве у вас с папенькой было не так?

При этом напоминании Табита смутилась и покраснела. Кому, как не ей, было знать, на какие смелые (или неразумные) поступки может толкнуть мужчину настоящая любовь?

— Твой отец был всего лишь мелкопоместным дворянином, — всё-таки продолжила упорствовать она. — А герцог Клермон — один из первых вельмож страны. Его супруга будет представлена самому королю!

— Вы полагаете, что я для этого не гожусь? — рассмеялась я, укладывая волосы и закалывая их шпильками.

Я прекрасно знала, что к тому времени, как герцогу Клермону будет вновь позволено бывать в королевском дворце, наш брак уже будет расторгнут. Его светлость докажет свою невиновность, а я получу целых пять тысяч золотых монет.

Тогда и матушка уже будет в курсе всей подоплеки наших с герцогом отношений. Но я надеялась, что она не осудит меня. Вель я же старалась не только ради себя, но и ради нее, и детей, и Гертруды.

Мое воображение уже нарисовало мне красивый дом в каком-нибудь милом городке — пусть даже и в том же Альенде. В нем можно не только разместиться самим, но и устроить что-то вроде маленького уютного кафе, в котором будут подаваться экзотические для здешних мест блюда вроде рыбы (пусть даже и не селедки) под шубой и салата «оливье».

А овощи для нашего кафе мы закупали бы здесь, в Шатель, и та же мадам Дега наверняка не откажется выращивать для нас огурцы, если мы станем хорошо за них платить.

Хотя я ничего не имела и против красивого и добротного дома в деревне, но прекрасно понимала, что после расторжения нашего брака с герцогом будет невозможно оставаться на его землях. Уверена, он не забудет прописать что-то подобное в договоре, дабы мое пребывание здесь не служило ему напоминанием о не самых лучших временах в его жизни.

Я пришла в особняк Клермона к точно назначенному времени. Его светлость уже ожидал меня в своем кабинете. На столе лежал написанный на обеих сторонах листа договор, который я стала изучать с большим вниманием. Не думал же герцог, в самом деле, что я подпишу его, не читая?

У Клермона был красивый почерк. Я не сомневалась, что он написал это сам. Никого другого он не решился бы посвятить в эту тайну.

Договор обязывал меня молчать о подлинной причине нашего брака, а также расторгнуть его по первому требованию моего будущего супруга. В обмен на это на время брака я получала все привилегии, что полагались герцогине Клермон — проживание в особняке, дорогие наряды и право носить фамильные драгоценности, а после его расторжения — ранее оговоренную сумму денег.

— Те платья, что будут вам сшиты, пока вы будете моей женой, вы сможете оставить себе, — важно сообщил мне его светлость, явно гордясь своей щедростью.

— Благодарю вас, сударь, вы очень добры, — усмехнулась я. — Только вы забыли добавить в договор пункт о том, что наш брак будет фиктивным и нам не придется