в его жизни. Но после бессонной ночи, полной нудной работы со свитками, а также сладковатого молочного чая с южными специями, мысли расплывались в его голове, и, казалось, вытекали из ушей на непростительно мягкие подушки. Теперь Феликс стал понимать, почему все ученые и философы предпочитают вести свои умозаключения сидя на неудобных лавочках и скрипучих табуретках. На мягких диванах и креслах они просто-напросто забудут, как нужно думать! С этой мыслю Феликс подтянул к себе еще одну из множества бархатных подушек, и подложив ее под голову, не раздеваясь, окунулся в сладкие объятия сна.

* * *

Как же тихо бывает в архивах, особенно когда попадаешь в них из переполненных звуками улиц и торговых площадей. После нескольких лет в проникнутой мрачной атмосферой тюрьме, где воздух пропитан леденящими криками снедающих воронов, которые имитируют истошные вопли и горестный плач множества узников, Феликс совершенно забыл насколько тихой и размеренной была жизнь у книжных смотрителей. Протискиваясь между высоких полок, заставленных пыльными томами, из которых высовывались, словно языки из ртов огромных змей, разномастные плетеные закладки, Феликс удивлялся повисшей тишине. Казалось, что даже время тут движется медленнее, и мысли в голове были такими громкими, что отдавались в глубине черепа гулким раздражающим эхом. Каждый шаг, словно раскат грома, разносился по захламленным архивам скрипучим стоном древних, поеденных жуками, досок. Все вокруг было старым и дряхлым, каким и следовало быть имперским архивам, хранящих в себе тысячелетние знания и полузабытые тайны. И даже библиотечный кот, который лениво поднял голову, когда Феликс проходил мимо него, был таким престарелым, что вряд ли смог бы поймать даже собственный облезлый хвост, не то что проворную мышь. Переодевшись в пахнувшие пылью и старостью одежды местных архивариусов, Феликс пробирался по узким библиотечным проходам за бородатой фигурой старика, который двигался с неожиданной для его возраста сноровкой.

— Еще звонкие шары. Белланийцы называют их «звенящими сферами». Слышишь. — пробормотал себе под нос старик, останавливаясь около одной из полок и вытаскивая тяжелый том с металлической обложкой. — Звонкие шары и шестеренки, это все белланийские технологии. Ты уж точно должен про них знать.

— Звенящие сферы? — тихо переспросил Феликс, наклонившись к уху старика.

— Да-да, звенящие. Тронешь — и тут же зазвенят. — потряс бородой старик, у которого от возраста и без того уже дрожало все тело, отчего казалось, что он все время испытывает сильный холод.

— На них тоже замки? Или они выводятся из строя где-то в другом месте?

— Этого не знаю. — ответил старик, шурша желтым пергаментом книги. — Но это не самое страшное.

— Есть еще что-то? — прошептал Феликс.

— Да, колбы. Колбы с ядами и зельями. Некоторые вставлены в замочные скважины, другие в шестеренки. Тронешь не то — умрешь. Это уже арнистрийские технологии. Это все, что мне известно.

— Ты уверен? — переспросил Феликс, обеспокоенно смотря по сторонам. — Я не хочу начать копаться в этих дьявольских механизмах, не зная всех их секретов. Может быть ты что-то упустил? Там есть силентиум?

Старик оторвался от книги и посмотрел на Феликса хмурым взглядом, словно тот только что оскорбил его, назвав непростительным словом.

— Святая реликвия, Лихт. Какой, к черту, силентиум? Ты же прекрасно знаешь, что Небесный Синод очень ревностно относится ко всем этим колдовским штукам. Его используют только инквизиторы.

— Ну, мало ли. — пожал плечами Феликс. — Может быть они пересмотрели свои правила, мне то почем знать, что там в голове у святых реллиморских дураков происходит?

— Нет там никакого силентиума, угомонись. — успокоил его старик. — Но это совсем не значит, что эту идиотскую мысль, которая попала в твою бестолковую голову, я не считаю полным безумием. Тебе понадобиться вся удача поларвейнцев и пиктов, или что у тебя там в крови намешано? Вы, никсы, совсем с головой не дружите. Тебе несказанно повезет, если святые капелланы не учуют твоих злых мыслей.

— Если ты и дальше будешь так шуметь, — зашипел ему на ухо Феликс, — то они эти мысли еще и услышат, старый ты дурак!

— Безумец. — продолжал причитать старик, листая тяжелый том. — Мир окончательно обезумел, и управляют им такие же безумцы. И чего это всем вдруг понадобилась эта скрижаль? Веками никому до нее и дела не было, а тут, нате, сразу двоим захотелось умыкнуть.

Феликс оторопел. Что значит «двоим»? Наклонившись, он проговорил хриплым от долгого шепота голосом:

— О чем это ты? Кто-то еще интересовался ей?

— Тише ты, Силестия тебя прокляни! — запаниковал старик, натягивая на голову Феликса пыльный капюшон, словно надеясь, что изъеденная молью ткань удержит звук и не даст ему распространится по помещению. — А то не понятно с первого раза, да? Ясное дело, что интересовались. Этот негодяй Анастериан, будь он проклят, и шнурок еще какой-то с ним.

— Какой еще шнурок? — нахмурился Феликс.

А черт его знает кто. — прошептал старик. — Маленький, в маске. Но по голосу — вроде парень. Я обещал, конечно, никому не рассказывать, но уж коль ты мне заплатил… да и не поверит мне никто, что претор-то, да еще и другой провинции, хотел украсть святую скрижаль.

— Анастериан тоже хочет украсть плиту? — спросил Феликс, совладав со своим удивлением, и вновь перейдя на шипящий шепот.

— Хотел. — поправил старик. — Давно это было, лет десять назад. Когда он только занял трон в Вестерклове.

— Так они не украли ее? Но почему?

— А мне откуда знать? Боги не наградили меня даром читать мысли идиотов. — огрызнулся скриптер. — Этот вопрос нужно задавать лишившихся рассудка белланийцам, которые изучают мозги безумцев в своих проклятых лабораториях.

— Но ты помнишь, что именно они делали? — не унимался Феликс. Эта информация вдруг сильно заинтересовала его. — Они подходили к плите?

— Подходили, а то как. — кивнул старик. — Сначала ко мне, а потом и к самой плите. У меня, как и ты сейчас, они спрашивали про ловушки и все в таком духе. Это их больше всего интересовало. Особенно шестеренки, зелья-то их особо не пугали, хотя мелкий, ну, который в маске, поинтересовался тогда, какого цвета эти самые зелья были. А потом, как уж узнали про все слабости, так и к плите подошли. Я, само собой, следил за ними, уж больно интересно было посмотреть, как их стражники схватят…

Тут старик дернулся, и посмотрел куда-то в сторону, будто услышал, что кто-то приближается. Но, убедившись, что это всего лишь далекое эхо, долетевшее откуда-то сверху, вновь принялся шуршать желтыми страницами книги.

— Ну и? — прошептал Феликс. — Что дальше-то было? Схватили их?

— А сам как думаешь, дурья твоя голова? — огрызнулся старик. — Нет, конечно. Прошли мимо капелланов, словно те