отверстий, а звон маленьких молоточков напоминал оглушительное и беспорядочное птичье пение.

- Здесь написано «Я знаю, кто вы», - медленно сказал он, разглаживая бумажный лист пальцами. Пальцы, как только сейчас заметил Герти, выглядели куда правдоподобнее лица. Кожа казалась более естественной, живой. Мастера, делавшие каучуковые формы для ладоней автоматона, видимо, оказались старательнее своих коллег, занимавшихся прочими частями тела.

- Это так. Я знаю, кто вы.

Показалось ему или нет, но в мертвых равнодушных глазах автоматона мелькнул огонек. Не горячий, как огонек свечи, скорее, что-то вроде семафорного огня. Холодный рассеянный свет, несущийся навстречу в ночи. Герти не к месту вспомнил безумный поезд из метрополитена и закусил губу.

- Вы знаете, кто я… - медленно повторил за Герти «мистер Иггис», - Потрудитесь сказать, что это значит?

- Я знаю вашу тайну. Знаю, кто вы такой на самом деле, мистер Иггис. Или вас лучше называть другим именем?

«Мистер Иггис» дернулся на своем стуле, что не укрылось от внимания Герти. Оказывается, и автоматоны умеют нервничать. Должно быть, дрогнул какой-то молоточек или шатун допустил промедление. В конце концов, кто сказал, что стальные нервы не знают колебаний?..

- Как вы узнали?

Герти мысленно улыбнулся, услышав этот вопрос. Судя по всему, механический разум сейчас тщетно обрабатывал множество данных, пытаясь понять, где был допущен просчет. Это был краткий миг торжества человеческого разума, который согрел Герти изнутри. Доказательство того, что человеческий разум ничуть не уступает искусственному, по крайней мере, на сегодняшний день. Герти испытал гордость за весь человеческий род.

- Всего лишь наблюдение и анализ, - делано-небрежным тоном обронил он, - Моя работа требует внимательности, даже, если хотите, въедливости. О да, вы даже не представляете, сколько вещей приходится одновременно держать в голове. Требуется известная выдержка и умение сопоставлять множество фактов. Это моя работа.

- Вы наблюдали за мной?

- Да. Извините, это вышло не специально. Честно говоря, вы с первого дня затронули мое любопытство.

- Чем же? – спросил автоматон, равнодушно разглядывая Герти.

- М-ммм… Своей неброскостью, пожалуй. Вы переусердствовали с маскировкой. Перегнули палку. Вам надо было оставаться незаметным, вы же стали попросту бесцветным. Но работа очень хороша, признаю. Не будь у меня столько времени…

Герти отхлебнул чай и, забывшись, обжег язык. Сейчас, когда самое сложное уже было позади, он чувствовал себя увереннее с каждой секундой. Очевидно, что автоматон не готовится к решительным действиям или бегству. Он заинтригован. Он удивлен тем, как ловко простой человек проник сквозь его маскировочные слои. Не профессиональный сыщик, не какой-нибудь промышленный шпион или ищейка «Братьев Бауэр», а обыкновенный деловод Гилберт Уинтерблоссом.

- Ошибка маскировки, - «мистер Иггис» медленно кивнул, - Я понял. Что ж, возможно вы и правы, я переусердствовал. Всякое внимание казалось мне чрезвычайно опасным. Я хотел исключить даже мельчайшую вероятность того, что кто-то меня опознает. Это было недопустимо.

Огонек в его глазах разгорался и уже не казался Герти столь холодным. Что-то почти человеческое промелькнуло во взгляде «мистера Иггиса». Что-то, что можно было принять за отголосок человеческого чувства.

«Он учится, - восхищенно подумал Герти, забыв про обожженный язык, - Чарующее зрелище. Машина учится у человека…»

- Что вы от меня хотите?

- Извините, не уверен, что допустимо ставить вопрос именно таким образом…

- Что вы от меня хотите? – повторил автоматон, неотрывно глядя прямо в глаза Герти.

Обретенная было уверенность вдруг стала рассыпаться подобно карточному домику, тронутому слабым сквозняком. Вопрос был задан таким тоном, что уклониться от него не представлялось возможным. Это нарушало планы Герти, который собирался подводить автоматона к своему предложению медленно и постепенно. Но, кажется, тот сам желал форсировать события, ломая выстроенную человеком тактику.

- Если честно, есть одна вещь, в которой вы можете мне немного помочь… - сказал Герти, немного теряясь от подобного напора.

- Сколько вы хотите?

Подобная прямота оскорбила Герти. Автоматон с самого начала знал, что человек попросит у него денег. Обычный шантаж. Как это характерно для людей с их низменными и алчными инстинктами. Конечно же. Чего еще мог хотеть человек, случайно ставший свидетелем величайшей тайны?..

- Простите! – воспротивился Герти, возмущенный в лучших чувствах, - Вопрос стоит не так. Вы несколько смещаете…

- Сколько. Вы. Хотите.

Автоматон выжидающе смотрел ему в глаза. Взгляд его уже не казался Герти механическим. Безэмоциональным – возможно. Но вполне человеческим, пусть даже и сокрытым мутным стеклом очков. Этот автоматон, хоть и был создан недавно, судя по всему, уже прошел школу жизни. Он знает, что такое человек. Потому и бежит с острова. Слишком хорошо знает…

Герти понял, что говорить что-то бессмысленно. Бессмысленно заверять автоматона в своей преданности или восхищении, бессмысленно нести благостную чушь о равенстве разумных индвивидов. Бессмысленно сопереживать. Это механическое существо успело заглянуть в человеческую душу. И увидело там достаточно. Разговора не будет.

- Десять фунтов, - пробормотал Герти, безотчетно комкая салфетку, - Десять фунтов будет достаточно.

- Совсем немного, - заметил «мистер Иггис», - Я удивлен. Дело ваше. Я дам вам деньги прямо сейчас. Вы ведь не захотите подняться в мой номер?

- Кхм…

- Я так и думал. Ждите меня здесь. Я спущусь с деньгами. Передам их вам. И немедленно покину гостиницу. Больше вы меня не увидите.

«Мистер Иггис» шевельнулся, словно собирался вставать. Герти понял, что сейчас все и закончится. Эпохальное событие завершится и, слава Богу, за ним не будут наблюдать тысячи журналистов. Иначе на следующий день на передовицах всех газет появилось бы лицо Гилберта Уинтерблоссома, обескураженное и смущенное подобным финалом.

Диалога машины и человека не получилось, вернее, получился, но в таком ключе, что хуже и не придумаешь. Машина попросту спроецировала на человека все то, что было ей известно о человеческой природе. Алчность и жадность. Машина не хотела вести беседу. Она хотела откупиться от докучливого человека и продолжить свое бесконечное путешествие в одиночестве.

«Мистер Иггис» принесет ему деньги и, не прощаясь, покинет гостиницу. Больше его Герти никогда не увидит. А через несколько дней «мистер Иггис» навсегда покинет остров. Это значит, что Герти больше никогда не представится шанса поговорить с искусственным человеком. Единения разумов, природного и искусственного, не произойдет. Слишком разные, хоть и сосуществующие в едином мире, они никогда более не соприкоснутся.

Но у него остались вопросы. Множество, огромное множество вопросов. Существо, которое сидело напротив Герти, было уникальным, невероятным, не имеющим аналогов. Возможно,