шла переодеваться в мантию.

Первым уроком была трансфигурация, и Петуния заслуженно получила порцию негодования от профессора Тотлена, который был уверен, что все ученики не готовы к занятию исключительно для того, чтобы насолить ему, старому и уставшему человеку.

— Вот уйду на пенсию, и что вы будете делать? — ворчал он, распревращая бедного лягушонка Петунии, которого они с Тиной должны были перекрасить в зеленый, но в итоге он покрылся вонючей ветвистой плесенью, правда, приятного бирюзового оттенка.

Это сделала Клементина, а у Питти получилось лишь нечаянно ткнуть в бедного питомца палочкой.

Когда строгий профессор отошел к другому столу, Петуния со вздохом разочарования сказала:

— Век буду извиняться перед бедняжкой Джей-Джеем. Это не противоречит закону о защите животных?

— Понятия не имею. Но, говорят, с любимым питомцем должно получаться лучше, чем с чужим зверьком. Прости, Джей, я наловлю тебе самых вкусных мух. — Тина погладила лягушонка, который будто и не был против всего, что случилось с ним за урок. Может быть, его очень обрадовала новость о мухах.

Они вышли со звонком. Триаль, быстро проходившая мимо, негодовала:

— Почти сто очков потеряли за один несчастный урок. Да даже если я буду учиться без перерывов на сон и еду, я не смогу вытянуть нас из этой ямы! — Говорила она это Флэтворфи, которая согласно кивала.

— Какая жертвенность! — заметила Питти, когда они отошли подальше. — Будто ее кто-то просит спасти Дом.

— Она не так плоха, — серьезно ответила Тина, и Петуния вспомнила, что девочки, вообще-то, раньше были очень дружны. — К тому же, многие пытаются получить кубок школы. Приятно же, когда в Большом Зале висят драпировки с цветами родного Дома.

— Желтые, что ли? Ну уж нет! — Петуния не знала о такой традиции. Теперь она поняла, почему весь Зал обвешан золотыми львами Гриффиндора.

— А я люблю желтый цвет. Но Хаффлпафф не побеждал очень давно. Я как раз начала читать книгу об этом. Мои мама и бабушка лопнут от удовольствия, если Хаффлпафф возьмет кубок в годы моей учебы. Уверена, это станет легендой семьи. Конечно же, они припишут эту заслугу мне, даже если это будет заслуга Жюли.

— Одной Жюли нам не хватит. Так что не обольщайся.

— Эх, — Тина искренне расстроилась. — Кстати, я могу попросить ее написать письмо.

— Нет! Зачем? — Петуния не хотела даже представлять, с каким лицом красавица-Жюли снизойдет до помощи такому ничтожеству, как она.

Наступило неловкое молчание. Тина смотрела на скучный мраморный потолок, затем на ноги в старомодных туфлях, потом на шевелящиеся портреты на стенах.

— А из какого Дома твои родители? — решила спросить Питти, чтобы разорвать тишину.

— Все представители моей семьи учились в Рейвенклоу.

— Ох, боже. Прости, но я рада, что ты не там!

— Я знала, что ты так скажешь. — Подруга улыбнулась, но грусть все еще читалась на ее бледном лице.

Тем временем они дошли до кабинета следующего урока, и, увидев в коридоре Фоули, Петуния вспомнила об утреннем приключении. Она коротко шепотом рассказала все Тине. Та расстроилась еще больше. Она так тяжело вздыхала, что Питти пожалела о своей болтливости.

— Ну, по крайне мере, Пруденс права по поводу чистокровных. Уж кто-нибудь да может согласиться на твою авантюру.

— Ладно, я подумаю об этом. Попозже, — пообещала Петуния, надеясь, что Тина не намекает опять на Триаль.

— Конечно, взрослая и красивая девушка гораздо интереснее, — невпопад сказала подруга. Видимо, она не заметила, что говорит вслух. — К тому же, староста.

— Тина, ты хочешь мне кое в чем признаться?

— Нет! С чего ты взяла? Нет, все нормально.

— Хорошо, хорошо, — Петуния засмеялась, но девочка ее не поддержала. Она все еще была задумчива и смотрела в сторону.

За пару минут до звонка, когда кабинет, наконец, открылся и ученики опустошили коридор, Клементина, все еще смотрящая на группку четверокурсников, с краю которой притулился Фоули, спросила:

— Ты же идешь на шахматный турнир? Последний. Финал.

— Что? Нет уж. Я предпочитаю спать в постели.

— И в кресле?

Они синхронно улыбнулись.

— А к чему ты заговорила о сне? — спросила Тина.

— К тому, что на шахматах я засыпаю.

— А ты знала, что шахматный турнир посвящен Рональду Уизли?

— Что-что?!

— Вообще-то, это неудивительно, — девочка пожала плечами, — ведь клуб называется: "Шахматный клуб имени Рональда Уизли".

— Да ну тебя! Я когда-нибудь перестану удивляться?

— Лет через пятьдесят, учитывая, насколько ты нелюбопытна. А название клуба написано у них на табличке. Ты бы заметила, если бы сходила туда больше одного раза.

— Ну не нравятся мне шахматы. И шахматисты тоже. Что я поделаю?

— Для начала можешь говорить потише. Адам на нас смотрит, — пискнула Тина под конец.

Петуния была уверена, что подруга неописуемо довольна таким поворотом событий. Заметив взгляды девочек, Фоули улыбнулся и приветственно качнул головой. Тина запищала снова, махая ему рукой, пока Питти закатывала глаза.

— Пошли уже на урок.

— Ого, это ты говоришь, Петуния Дурсль? Сейчас же не история магии.

Под такие подшучивания Питти вошла в класс первой. Тина еще какое-то время гипнотизировала черноволосую макушку отвернувшегося от них Фоули, но вскоре звонок заставил ее вернуться с небес на землю.

* * *

Хотя сходка была запланированной, радости Клементу она не приносила. На этот раз присутствовали почти все, и некоторых он не видел уже давно. Хотелось просто поболтать, почитать памфлеты, обсудить их общее дело. Но Зуб, стоящая в углу кабинета, в котором удалось закрыться, не вызвав подозрений, и сверлившая его недовольным взглядом, начинала раздражать.

— Выскажись, Зуб, — сказал Клемент, понимая, что лучше оторвать как пластырь, а не ждать, пока она взорвется.

— Мне не о чем сказать. Лучше ты расскажи, как твои подбивания клиньев продвигаются.

Клемент начал злиться:

— А то ты не знаешь, что никак.

Рыжий хмыкнул.

— Тебе ли смеяться? Она и тебя ни в грош не ставит! — заметила ему девушка.

— Ты-то откуда…

— Она права, — перебил Клемент и обвел остальных тяжелым взглядом. — Гриб, твои дела так же плохи?

— Ты что, и ему это поручил?! — вскричала Зуб, не дав Грибу раскрыть рта. Но он, будто не замечая ее, гордо ответил главе их заговора:

— Я поздно начал. Уверен, у меня больше шансов, чем у Рыжего.

Теперь хмыкнула Зуб. Но, по счастью, решила промолчать.

— Я все же думаю, что ты рано начал этот ход, Клемент, — вставила Красавица.

Красавчик, вечно с ней спорящий, вдруг согласно кивнул:

— В таком возрасте никто еще не думает об отношениях. Тем более, такой объект, как номер четыре.

Клемент чуть не ляпнул, что во времена его детства в этом возрасте