Выбрались на берег. Борята тоже тяжело дышит, отплевывает заглоченную воду. На лице смешно повисли махровые водоросли.

– Ты чего удумал, голова садовая! – зло заорал венед. Бор смотрит куда-то в голубое небо. – Ты нас чуть не утопил!

Борята вновь ничего не ответил, лишь печально и отрешенно посмотрел на друга. Венед при его взгляде разжал стиснутые кулаки. Гнев мгновенно улетучился.

– Я, конечно, понимаю – жизни нет без нее и все такое, – начал Йошт. – Но топиться-то сразу зачем? Удумал тоже! А ведь еще недавно клялся мстить степным шакалам…

Вновь в ответ тишина.

– Бор, ну хватит молчать как сыч! – не выдержал Йошт. – Что ты убиваешься? Ее не вернуть, понимаешь?!

Борята поднял на него глаза, слезы бегут по щекам.

– Ну будет тебе, подумаешь. Правда, красивая она… была. Да мало ли на свете красавиц! Сколько таких еще будет. Вон я в Треполе столько видел, аж глаза ряб…

Венед не договорил, Борята резко вскочил, зарычал и со всего размаху ударил Йошта. Тот кубарем перевернулся, уткнулся лицом в ручей.

– Ты чего?! – испуганно воскликнул венед, растирая полыхающую щеку. – Совсем обезумел! Я же как лучше хотел…

– Да пошел ты! – рявкнул Бор, развернулся и твердым шагом направился вдоль убегающего ручья. Тот повернул за холм, исчез из виду.

Йошт сидит на бережку, сплевывает кровавую слюну в воду, недобрым словом поминает друга. От досады бросает гладкие камешки в воду, они звонко плюхаются, брызги фонтанчиком взмывают вверх.

Венед подумал, что плестись одному что-то не хочется, надо бы догнать Бора. Он сильно размахнулся и с силой швырнул отполированный ручьем камень, но тот сорвался, едва пролетев пару саженей. Венед почувствовал, как земля мелко дрожит, гудит, с каждым мгновением гул нарастает.

Лошади, пронеслось в голове Венеда. Опять лошади… Он мгновенно подскочил, из-за холма выруливает несколько наездников, копыта громко шлепают по воде, брызги разлетаются в сторону. Тишину разрезал пронзительный свист и улюлюканье. В руках всадника, едущего впереди, грозно покачивается копье, у едущих позади – короткие луки кочевников. За последним наездником волочится веревка, в пыли барахтается человеческая фигура. «Борята», – обреченно заметил венед.

Степняки, ледяной стрелой ударила догадка Йошта, расползается по телу немеющим страхом. Он попятился, развернулся и со всех ног бросился назад, стал забираться на холм, спотыкается, падает, но настойчиво забирается на холм.

Совсем рядом раздался свист. Венед поднял голову – на вершине стоит рослый конь, в седле гордо восседает белолицый всадник, на ветру развевается белокурый чуб-оселедец. «Свои», – облегченно подумал Йошт и, немного сбавив темп, поднимается к вершине.

В то же мгновение из-за спины славянина вперед выступили пара на коротконогих жеребцах, узкие щели глаз на болезненно-желтом лице хищно горят.

– А вот и второй урус, – зло прошипел степняк в кольчужной куртке. – За ним!

Йошт с широко раскрытыми глазами увидел, как надменно ухмыльнулся одноглазый белолицый всадник, пришпорил коня, страшный шрам рассекает поллица. Венед затравленно озирается по сторонам – сзади стремительно приближается пара всадников, управляют одними ногами, в руках натянутые луки, сверху спускается здоровенный рус со степняком в паре, степняк уже занес руку с коротким метательным копьем для броска: еще мгновение – и пригвоздит рыжеволосого карпенца намертво к земле.

Йошт со всех ног бросился в противоположную сторону, по ноге бестолково бьет заткнутый за пояс Огонь Табити – подарок царя скифов. Послышался свист рассекаемого воздуха, прямо возле уха вжикнуло, венед резко дернулся в сторону – прямо перед ним воткнулось копье, Йошт едва не напоролся на древко животом.

– Стой, мерзкий урус! Рвать живьем буду!

Йошт несется со всех ног вперед, перед глазами прыгают кусты, поваленные деревья, обросшие густым мхом вросшие в землю валуны. Вдруг венед остановился, спиной оперся о ствол дерева, грудь ходит ходуном.

«А как же Бор? А как же наказ Веслава?» – сумасшедшей молнией пронеслось в голове карпенца. Страх сжал сердце Йошта, он с силой зажмурился и застонал. Надо выручать друга, надо. Он осторожно высунул голову и тут же спрятал обратно – воздух рассекло леденящим душу вжиканьем. Йошт опять вжался в дерево. В голове всплыл образ волхва Веслава, его мудрые глаза, чуть лукавая улыбка, мягкий голос начал что-то говорить. Венед улыбнулся, стал прислушиваться, лицо вмиг стало серьезным. Слова волхва ударили молотом: «…Если кто в беду из вас попадет – выручить дело чести. Так до́лжно жить людям. Такое любо богам нашим».

Йошт добела сжал губы, глаза зажглись решительным огнем. Он уверенно шагнул из-за дерева и увидел, как степняк, находящийся в паре десятков шагов, умело раскручивает аркан – широкое кольцо с гулом рассекает воздух. За ним виднеется еще один гунн верхом, в его руках лук, смертоносная стрела уже готова сорваться с натянутой тетивы.

– Не стрелять! – пророкотал голос белолицего всадника. – Живьем возьмем славянского гаденыша!

Йошт встал поудобнее, одним боком прижался к дереву, чтобы хотя бы один бок защитить, еще немного подрагивающие руки перехватили полированное тысячами рук дерево факела Табити. Ничего не поделаешь, придется спасать друга только с палкой в руках, с какой-то торжественной яростью подумал Йошт.

Гунны приближаются, ликуют, надменные лица тянут рот в улыбке. Йошт сузил глаза и осклабился, как можно сильнее обнажая зубы.

– Я сам! – где-то поблизости громыхнул властный голос славянина, через мгновение огромная фигура белолицего стала расти впереди, в его руках блеснул короткий широкий меч.

– Эй, ты говорил, уруса брать живым будем, – недовольно бросил один из степняков.

Белолицый всадник оскалился в ответ, подкинул в руке клинок, ловко ухватился за самый кончик и с силой метнул в приготовившегося к смертельной схватке рыжеволосого паренька. Клинок закрутился в воздухе блестящим диском, венед попытался увернуться, но швыряльный меч все-таки настиг его и обухом угодил прямо в висок. Йошт только ойкнул и как тряпичная кукла повалился на землю.

– Ай, Гонорих, ай мастер! – довольно цокая, проговорил степняк в кольчужной рубашке. Герул покосился на гунна, хмыкнул.

Перед глазами венеда вспыхнули мириады огней размером с майских жуков. В голове взорвалось болью – что же это, славянин и вдруг бьет своих?! Но тут же вспомнил слова седобородого Смыка: «Свои, рыжеволосый, бывают разные».

До слуха Боряты доносятся приглушенные голоса. Гортанный голос постоянно перебивает славянский говор. Спорят. Ант поморщился, вспомнил недавнее происшествие у реки. Попробовал пошевелиться, но ничего не вышло – путы больно сдавливают запястья и щиколотки.

Пахнет мышами и прелой соломой. Он огляделся. Сквозь темноту постепенно проступают деревянные стены, густо покрытые плесенью. Под потолком на жердях шумно толкутся голуби, бьют крыльями. В дальнем углу дебоширят грызуны. Рядом с ними на пуках соломы лежит до боли знакомое тело. Почерневшие соломинки смешно усеивают рыжеволосую голову. Йошт! Борята облизнул пересохшие губы и подполз к другу.