— Господи, что же ты наделала… — с тоской проговорилая. Сердце мое разрывалось от страха и жалости к подруге.

— Я и сама ничего не могу понять, — каким-топустым, безразличным голосом сказала Мила. — Я побежала, поймала такси,ехала и случайно увидела твою машину…

— Милка, но ведь тебя могут опознать и спрятать зарешетку. Кто-то же видел тебя на этом гребаном пляже. Менты начнут вынюхивать,с кем встречалась умершая, выйдут на твоего Вадима, а затем на тебя.

— Не выйдут. Я сейчас в Ялту рвану. Там отсижусь, покавсе успокоится. Ты дашь мне ключи от своего дома?

— Дам, конечно. Но только мне кажется, что это не самыйлучший выход из сложившейся ситуации.

— Я боюсь. Ты даже не представляешь, как я боюсь. Яхочу уехать. Мне нужно прийти в себя…

— А Вадим?

— Что Вадим? Если меня посадят, Вадим вряд ли будетносить мне передачки.

Услышав последнюю фразу, я судорожно включила мотор, машинапомчалась на бешеной скорости. Я и сама не знала, куда я ехала. Просто давилана газ, не обращая внимания на светофоры и перепуганных прохожих. Мне быложалко любовницу Вадима, безумно жаль Милку… Надо было что-то предпринимать.

— Куда мы едем?! — истерично закричала Мила.

— На место преступления, — неожиданно вырвалось уменя.

— Почему?!

— Может, мы еще успеем спасти ей жизнь.

— Я боюсь! Не надо туда!

— Надо, Милка, надо! Если она жива, мы с нейобязательно договоримся и она не будет подавать на тебя в милицию.

— Она умерла!!!! — Мне показалось, что Милкахотела перекричать свой собственный голос. — Понимаешь, умерла!!!!

— Не ори, я не глухая. Откуда у тебя такая уверенность?

— Она умерла! От этих капсул не выживают, от них: сразуумирают! И вообще, может, все обойдется. Вдруг никто не поймет, что этоубийство, подумают, что не выдержало сердце…

Я сбавила скорость.

— Милка, ты сейчас не в себе, — попыталась яуспокоить подругу. — Ты только подумай, как ты теперь будешь с этим жить.

— Как я буду с этим жить? Но ведь она жила с моиммужем! Я знаю одно — я за свое боролась, я никогда на чужое не зарилась.

Все время, пока мы ехали к реке, Мила что-то говорила, но япросто не слышала ее. Я хотела только одного — спасти человеческую жизнь чегобы это ни стоило. По описанию, любовница Вадима была довольно сильной здоровойженщиной. Господи, только бы это лекарство оказалось халтурой. Ведь возможен итакой вариант. Если это обычное отравление, все обойдется. Одна моя знакомаяотравилась таблетками. У нее с месяц дрожали руки и сильно кружилась голова.Некоторое время она не могла ходить. Теперь же носится, словно гончая, отбылого отравления не осталось и следа. Я бы не смогла быть любовницей женатогомужчины. Его бесполезно ждать по вечерам, а уж тем более по праздникам, потомучто, как правило, в праздники собираются родственники, пойдут разговоры,сплетни, если он вдруг не явится. А еще — когда он с тобой, он постоянносмотреть на часы, нервничать, лгать. От этого, увы, никуда не денешься. Я вновьподумала об отравленной девушке и почувствовала, как заныло мое сердце.

— Где это было? — еле слышно спросила я, когда мыподъехали к реке.

— Чуть дальше, — также тихо ответила Мила.

На берегу было огромное скопление отдыхающих. Кто-то дремална солнышке, кто-то плескался в реке, слышались восторженные крики.

— Ты же говоришь, что она была так красива, что на нееобращал внимание весь пляж, а дальше очень плохой берег и совсем мало народа.

— Это я образно сказала. На нее мужики глазели какдушевнобольные. Может, ей хотелось хоть немного отдохнуть.

Мы проехали еще немного и оказались у того места, где почтиникого не было.

— Здесь… — Мила вжалась в кресло и затряслась. —Вон у того подгнившего мостика.

— Тебе лучше не светиться, — сказала я, выходя измашины, — и не показывай носа. Я сама все узнаю. Может, уже приезжала«скорая» и отвезла ее в больницу.

Я остановилась, чтобы поправить мокрую от пота кофту.Господи, ну почему все это не сон? Почему Милка сотворила такое? Я оглянулась ивстретилась с Милой взглядом. В ее глазах было столько скорби! Скорбинепереносимой боли… Наверно, она и сама не понимала, как все произошло. Онапросто хотела остаться с человеком, которого очень сильно любила… Которомубезгранично доверяла и ради которого жила…

— А если она лежит там мертвая?.. — едва шевелягубами, прошептала она.

Я не нашла что ответить и направилась к реке. С трудомдавался каждый шаг, ноги были словно ватные. Я с ужасом подумала о том, чтосейчас чувствует Мила. Дойдя до подгнившего моста, я огляделась. И почему такаяроскошная женщина, как любовница Вадима, выбрала именно это неуютное пустынноеместо? Может быть, даже слишком пустынное…

Пройдя по берегу, я увидела уединившуюся парочку.

— Здравствуйте. Я потеряла свою подругу. Тут совсемнедавно такая красивая девушка загорала… Мы с ней разминулись.

Молодой человек, лежащий на сером застиранном полотенце,оторвался от совсем сопливой девчушки и посмотрел на меня крайне раздраженнымвзглядом.

— Мы только пришли.

Не обращая на меня внимания, подростки изобразили что-товроде поцелуя и тяжело засопели.

— Простите, когда вы сюда пришли, тут кто-нибудьзагорал, кроме вас?!

Парнишка оторвался от девушки и злобно пробурчал:

— Послушай, проваливай отсюда, а? Я же тебе сказал, мытолько пришли, и даже если тут кто-то был, мне на него глубоко насрать.

Я увидела валявшиеся рядом шприцы и поняла, что разговорокончен.

— Чтоб ты, придурок героиновый, от передозировкисдох, — невольно вырвалось у меня.

Резко развернувшись, я неожиданно столкнулась с Милой.

— Ты зачем из машины вышла? Тебе же сказано былосидеть.

Подруга не ответила. Она стояла, словно парализованная, и смотрелана примятую траву.

— Тут кроме парочки конченых наркоманов никого нет.Место уж больно противное. Какого черта она пришла загорать именно сюда?

— Мы с ней вот здесь лежали, — Мила показаламесто, где трава была примята больше всего.

— Ты уверена?