Второй поцелуй, третий… Мало. Тепло, сладкое и тягучее, словно мед. Прикосновения легкие, невесомые, едва ощутимые. Дразнящие, вынуждающие прижиматься сильнее. Губы горели, скользили по коже, соленой, чуть влажной. Дробь пульса, наливающийся ком жара внутри. И он. Рядом, близко, ближе некуда. Так хорошо. Естественно, как вдыхать раскалившийся воздух. Раньше было так же. И всегда.

Прошлое, будущее… К черту! Осталось лишь сегодня. Сейчас.

Размытый мир постепенно обретал четкость, дыхание выравнивалось. Я лежала, уткнувшись носом в Пашино плечо. Одеяло сбилось в угол, под ногами мешалась подушка, но сил не было даже на то, чтобы пошевелиться. Наверное, надо что-то сказать… Но что?

– Я…

– Ты, – согласился он. – Спи.

Сквозь занавеску робко пробивался рассвет, я закрыла глаза. Темнота поглотила тут же, беспросветно. Надеюсь, завтра слова найдутся…

Соня

Все-таки существуют вопросы, на которые ответа нет. Во всяком случае, приличного. Зачем я назвала таксисту Инночкин адрес? А хрен его знает! Очнулась уже тут, на лавочке перед подъездом. Соваться в квартиру смысла не было, разве что с доской для спиритического сеанса. Вид у меня как раз подходящий – потусторонняя бледность, круги под глазами, волосы дыбом. Скорее, Биттл Джус, чем покойная бабушка.

Мимо в который раз протопала крепко сбитая бабка в кедах и мужской куртке, сзади меланхолично болталось на поводке лысое мелкое чудо с выпученными в разные стороны глазами. Остановились поодаль, развернулись и двинулись в мою сторону. Я осторожно прислушалась к дару – по нулям. Ничего фатального, обычная усталость, но повлиять или внушить не получится. Необходима передышка.

– Вы кого ждете? – строго спросила бабка.

Чудо на всякий случай закатило глаза и поджало хвост. В темном окне первого этажа колыхнулась штора, блеснули стекла очков. Окружили. Пора уходить, пока полицию не вызвали. Пригладив волосы, я встала. Перед глазами моментально все поплыло, в голове застучали дятлы. Тук-тук-тук. Целая стая дятлов. Придушила бы… Ощипала и съела. А это мысль…

Шаг, другой, каблуки проваливались во влажную землю газона. Понасажали тут кустов, пройти негде. За спиной испуганный выдох «Чокнутая…», хриплый писк. Оу, чудо вспомнило, что оно собака? Гулко хлопнула дверь подъезда, все стихло. Снова асфальт, угол дома, проспект. Наконец-то. Пойманный взгляд, энергия, капля за каплей. Еще взгляд, и еще… Я шла по тротуару, рассматривала вывески и улыбалась встречным мужикам. Ловила заинтересованные ответные взгляды и тянула энергию. Понемногу, умеренно. Ничего, не страшно, потупят пару минут, да домой пойдут – спать. Дышалось все свободнее, дятлы издохли, а каблуки уверенно цокали по асфальту.

– Божечки! – взвизгнули сзади.

Недобитый дятел приподнял голову и долбанул в висок, я развернулась и попятилась. Прямо на меня несся кислотно-желтый шар с огненной макушкой. Подлетев, затормозил и распался на фрагменты, из которых вылупилась восторженно попискивающая девица из наших. Желтые мохнатые сапоги до колена, желтая дутая куртка, желтые хищные ногти и желтая, мать ее, лохматая нашлепка в ярко красной шевелюре. Все это мельтешило и пританцовывало вместе с хозяйкой, вызывая желание закрыть глаза, чтобы не укачало.

– Я знаю, знаю кто ты! – Девица радостно подпрыгнула и захлопала в ладоши. – Ты же та самая… Которая была за границей. В нижнем Потоке. Видела что там, да?.. Что-то невероятное, наверное… Ты хотела вернуться? Видимо, нет, тебя так долго не было. Никто не верил, что ты вернешься. Ой, я тебя вправду встретила…

Да, вот уж действительно – божечки! Может, я пойду, а она сама с собой пообщается?

– Меня Олей зовут, я столько о тебе слышала!

– И о вчерашнем?

– О вчерашнем? – растерянно моргнула она.

Не слышала. Похоже, Совет за помощью к нашим не совался. Это на родине с ними куча вемов «сотрудничает», кто по дурости, кто предупреждения отрабатывает, а здешних пока за горло взять не успели.

– Есть хочу, – задумчиво протянула я. – Только не сладкого!

– Знаю отличное место! – Оля нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Тут, недалеко. Спокойное, нелюдное, недорогое. Наши его обожают. Можно я с тобой, можно?

Да что ж ее так распирает? Как ту болонку, которую не брались стричь ни в одном салоне, кроме нашего. Вертлявая, зараза, при виде ножниц устраивала забег под стол и рычала оттуда. Только я могла управиться: сдобренное предостерегающим импульсом «гав» действовало на нее гипнотически – моментально столбенела, правда, писалась немного… Интересно, с этой сработает?

– Показывай, – разрешила я хотя бы для того, чтобы перед глазами перестало сверкать.

Обещанное отличное место оказалось прокуренным баром в тесном подвальчике. Лампочки на потолке горели тусклым, неровным светом, над табличкой с перечеркнутой сигаретой нахально витал дым. Нормальный едкий дым, никакой новомодной клубничной ерунды. Обмотанная елочной гирляндой стойка вспыхивала кроваво-красным, ряды бокалов и граненых стаканов дрожали от тяжелых басов. Стильно! И дышится свободно, хотя дышать особо нечем. Столик мы заняли самый дальний и угловой, исцарапанный надписями, словно школьная парта. Я листала меню, Оля без остановки молола языком, умудряясь заглушать и музыку, и единственных посетителей – бородатых байкеров с огромными кружками пива.

– А я догадывалась, что ты очнешься, вот. – Она счастливо вздохнула, провожая взглядом официантку. – Как приключился тот кошмар, что все от сердечных приступов поумирали, а Вениамин тронулся, сразу понятно стало – скоро начнется ой что! Дима предупреждал…

– Дима? Тот, который со мной учился? Ты его знала?

И кто меня за язык тянул?! Когда принесли сэндвич и колу, я уже пускала пузыри в розовом киселе девчачьих секретов. Дима был ее наставником, офигительным мужиком и любовью всей жизни. Большой и чистой, как полагается. Не пади он безвременно в числе первых жертв сбрендившего Вени, то непременно сбежал бы от сварливой, страшной, старой жены к ней, молодой и красивой. Он бы и раньше это сделал, просто был не в курсе, что влюблен, пока она его не просветила… Ё-моё, бедный Димка. Вечно вляпывается со своей галантностью в подобные истории. Вляпывался…

– Значит, Веня скормил Хранителю тридцать учеников за их отвратное поведение и сам в конце убился. – Пора направить разговор в нужное русло, не то весь вечер буду ее любовные фантазии слушать. – А какое «ой что» началось после?

– Ой, жуть, – Оля поболтала трубочкой в коктейле ядреного бирюзового цвета. – Маньяк, убийства, знаки кровавые.

– Миры назапускались, – подсказала я, хотя кровища тоже интриговала.

– Ага. Три штуки. Они клевые!

Особенно в джунглях… Вот вам и слащавая девочка.

– Сценарии клевые? – уточнила я, откусив от сэндвича.

– Валерия с Павлом, – выдохнула она с фанатским обожанием. – Ну, они же назапускали…