устал!

Скорей верёвку мне, кинжал!..

Эти страхи — чушь, не более.

Проклинаю меланхолию.

Перевод Ю. Брызгалова

John Fletcher (1579–1625)

The drinking song

Drink to-day, and drown all sorrow,

You shall perhaps not do it to-morrow.

Best, while you have it, use your breath;

There is no drinking after death.

Wine works the heart up, wakes the wit;

There is no cure ’gainst age but it.

It helps the headache, cough, and tisic,

And is for all diseases physic.

Then let us swill, boys, for our health;

Who drinks well, loves the commonwealth.

And he that will to bed go sober,

Falls with the leaf still in October.

Aspatia’s Song

Lay a garland on my hearse,

Of the dismal yew,

Maidens, willow branches bear,

Say I died true.

My love was false, but I was firm

From my hour of birth;

Upon my buried body lie

Lightly, gentle earth.

Weep no more

Weep no more, nor sigh, nor groan;

Sorrow calls no time that ’s gone;

Violets plucked the sweetest rain

Makes not fresh nor grow again;

Trim thy locks, look cheerfully;

Fate’s hid ends eyes cannot see;

Joys as winged dreams fly fast,

Why should sadness longer last?

Grief is but a wound to woe;

Gentlest fair, mourn, mourn no moe.

Джон Флетчер (1579–1625)

Выпей, друг!

Выпей, друг, залей печали,

Завтра будешь пить едва ли;

Не мешкай, пей, пока живешь,

Ведь после смерти не попьешь!

Налей-ка чашу пополней,

Дух будет тверже, ум светлей, —

Нет средства слаще и полезней

От старости и от болезней.

Так пей же, пей свое лекарство,

Кто пьет, тот любит государство;

Кто трезвым век проводит свой,

Падет в траву, как лист сухой!

Перевод Д. Смирнова-Садовского

Песня Аспасии

Нежной ивою увей

Тисовый венок!

Ах, зачем, любимый мой,

Ты ко мне жесток?

Верною тебе всегда

Я была, мой милый,

И теперь, как пух, земля

Над моей могилой.

Перевод Д. Смирнова-Садовского

Что грустишь?

Что грустишь, вздыхаешь снова?

Не вернуть тоской былого —

Если сорван твой цветок,

Ни к чему дождей поток;

Не губи свой облик юный,

Знай, извилист путь Фортуны —

Краток радости полет,

Но и грусть твоя пройдет.

Скорбь терзает, как палач;

Полно, милая, не плачь!

Перевод Д. Смирнова-Садовского

John Webster (ca. 1580 — ca. 1632)

Cornelia’s Song (from “The White Devil”)

Call for the robin-red-breast and the wren,

Since o’er shady groves they hover,

And with leaves and flow’rs do cover

The friendless bodies of unburied men.

Call unto his funeral dole

The ant, the field-mouse and the mole,

To rear him hillocks that shall keep him warm,

And (when gay tombs are robbed) sustain no harm,

But keep the wolf far thence, that’s foe to men,

For with his nails he’ll dig them up again.

Джон Уэбстер (ок. 1580 — ок. 1632)

Песня Корнелии (из трагедии «Белый дьявол»)

Просите снегиря и королька

(В тени кладбищенской они летают,

Листом цветами укрывают, кого

Не погребла друзей рука),

Пусть позовут в последние врата

Полевку, муравья, крота,

Насыпать горку и его согреть

Чтобы (ведь грабят пышный гроб!) от зла беречь!

Но прогоните волка, он злодей,

Костями вырывает он людей.

Перевод И. Аксенова

Richard Corbet (1582–1635)

An Epitaph on Doctor Donne, Dean of St. Paul’s

He that would write an epitaph for thee,

And do it well, must first begin to be

Such as thou wert; for none can truly know

Thy worth, thy life, but he that hath lived so.

He must have wit to spare, and to hurl down;

Enough to keep the gallants of the town.

He must have learning plenty; both the laws,

Civil and common, to judge any cause;

Divinity, great store above the rest,

Not of the last edition, but the best.

He must have language, travel, all the arts,

Judgment to use, or else he want thy parts.

He must have friends the highest, able to do,

Such as Maecenas, and Augustus too.

He must have such a sickness, such a death,

Or else his vain descriptions come beneath.

Who then shall write an epitaph for thee,

He must be dead first! Let it alone, for me.

Nonsense

Like to the thund’ring tone of unspoke speeches,

Or like a lobster clad in logick breeches,

Or like the gray freeze of a crimson cat,

Or like a moon-calf in a slipshoo hat,

Or like a shadow when the sunne is gone,

Or like a thought that neere was thought upon,

Even such is man, who never was begoten

Untill his children were both dead and rotten.

Like to the fiery touchstone of a cabbage,

Or like a