На самом деле история начинается в самом конце 1950-х годов. Нет, это не было вызвано моментом со спутником и образовательным шоком для западного истеблишмента, который его предоставил. Событием, оставшимся практически незамеченным широкой публикой, стал ввод в строй того, что известно на Западе как ПЛАРК «Эхо-II» (крылатая атомная подводная лодка с ракетами), которую в Советском Союзе и России до сих пор называют «ракетной подводной лодкой» «Кричащая корова» из-за ужасающего уровня шума. Проблема шума, хотя и смягчаемая высоким профессионализмом командиров и экипажей этих подводных лодок, хотя и была очень важной, не делала эти субмарины уникальными. Комплекс ракет, связи и наведения делал эти подводные лодки особенными.

Сочетание радара «Аргумент» и комплекса связи «Касатка», среди прочего, позволило этой неуклюжей субмарине иметь возможность запускать свои крылатые ракеты, от старых моделей «Пятерки» до более поздних моделей П-6, залпом с выбором и разделением целей. Это было впервые. Эти подводные лодки, также известные как камикадзе и самоубийцы (какими вы и должны быть при запуске с надводного положения, раскрывая таким образом свое местоположение как радарам, так и визуальным наблюдателям), были способны получать информацию о целях со спутников и Ту-95РТ («Медведь Д»). Позже обновленная система получила название «Успех». Фишка всей этой системы заключалась в том, что «Беар Д» транслировал в реальном времени радиолокационную картину местности, а точнее целей, на пульты операторов вооружения на подлодке, которые с помощью электронного карандаша (в реальности — пушки), выбранные цели на экранах своих дисплеев. Этот метод наведения использовался, когда дальность пуска превышала дальность действия радара подлодки. Эти залпы, хотя и были чрезвычайно опасны для всплывших подводных лодок (отсюда и их титул камикадзе ), были возможны и фактически проводились незамеченными. Это было в 1950-х и 1960-х годах — до появления твердотельной электроники. Однако то, что было только что описано, сегодня известно как элементы Сетецентрической войны.

Вся эта система наведения и запуска в то время была не чем иным, как революционной, даже если учитывать надежность и другие, чисто тактические и оперативные вопросы. Моментом начала действий для любой противолодочной или патрульной авиации является момент воспламенения данных, момент обнаружения подводной лодки, и Echoes были действительно хороши в этом. Но именно эта система с электронным приводом привлекла очень серьезное внимание Комитета Киллиана еще в середине 1950-х годов в их докладе Эйзенхауэру о наступлении эры ракет, как баллистических, так и крылатых. «Эхо» были одними из всадников апокалипсиса, поскольку они были способны доставлять как обычные, так и ядерные полезные нагрузки как по морским, так и по наземным целям. Во многом благодаря этим «Отголоскам» ВМС США в конечном итоге разработали, а затем установили свои первые противокорабельные крылатые ракеты «Гарпун» на патрульные самолеты P-3 «Орион». Требовалось немало изобретательности и простой инженерный талант, чтобы раз за разом придумывать, по крайней мере, адекватные, а зачастую и превосходящие ответы практически на все, что объединенный Запад бросал в Советский Союз. Эта тенденция в советской, а затем и в российской практике проектирования и закупок оружия была в значительной степени отвергнута многими в разведывательном сообществе и военной аналитической среде в пользу клансиевского взгляда на американские военные технологии, которые должны были быть лучше и более «сложными» просто по существу, что это американец и ничего больше.

Даже в 1960-е годы некоторые из этих российских систем вооружения были далеко не грубыми и наверняка были очень «сложными» там, где это действительно имело значение. Технологические последствия разработок подобных систем вооружения были полностью упущены из виду многими лицами, принимающими решения, и стратегами в США, где вера в превосходство американского оружия прочно закрепилось. Пятьдесят лет спустя этого убеждения больше нет. Технологическое несоответствие, о котором предупреждали многие американские военные провидцы, наступило. Вместе с этим возникло оперативное и стратегическое несоответствие.

Настоящим системным шоком стало раскрытие российских возможностей радиоэлектронной борьбы в 2014 году в Крыму, а затем и на Донбассе. Этот потенциал превосходил все, что когда-либо было в распоряжении Соединенных Штатов. Конфликт в Сирии лишь подтвердил высочайший уровень интеграции российских систем командования, управления, связи и датчиков, что позволило им следить за полем боя в режиме реального времени и соответственно управлять воздушными и наземными операциями. Сама идея о том, что российское вооружение никоим образом не уступает или, в большинстве случаев, превосходит то, что может иметь военно-промышленный комплекс США, казалась анафемой и в некоторых случаях встречалась в США с недоверием или прямым отрицанием фактов. Тем не менее, как заметил Роджер МакДермот после наблюдения за учениями российских вооруженных сил, такими как «Запад», и операциями в Сирии:

Россия интегрировала средства радиоэлектронной борьбы, а также наступательные и оборонительные возможности электромагнитного спектра в свои операции и стратегии, чего не наблюдалось у сил НАТО в Европе… НАТО не проводит никаких тренировок такого масштаба и не включает регулярно РЭБ в свои учения. На своей периферии Россия имеет доминирование в сфере эскалации.8

Это была страна, которая должна была стать остатком предположительно побежденного Советского Союза, большая часть «поражения» которого была достигнута за счет предполагаемого американского доминирования в военных технологиях. Тем не менее, каким-то образом Россия продолжала раз за разом производить не только очень сложное и современное оружие, но и оружие, которое хорошо себя зарекомендовало в реальных боевых условиях. В Сирии российское доминирование в системах РЭБ и ПВО было продемонстрировано прекращением атаки на два российских объекта. военные базы стаями джихадистских дронов, которые либо были побеждены электронными средствами, либо сбиты комплексами ПВО «Панцирь».9

Не менее впечатляющими являются противоспутниковые возможности России. В своих показаниях в Специальном комитете Сената по разведке 11 мая 2017 года директор Национальной разведки Дэниел Р. Коутс, хотя и сильно преувеличил ряд угроз Соединенным Штатам, тем не менее был прав, указав на ряд тенденций в развитие военного дела в ближайшие десятилетия. Он отметил:

Разработка некоторых новых российских и китайских противоспутниковых средств, включая системы поражения, вероятно, завершится в ближайшие несколько лет. Российские военные стратеги, вероятно, рассматривают противокосмическое оружие как неотъемлемую часть более широкого перевооружения воздушно-космической обороны и, весьма вероятно, используют разнообразный набор возможностей для поражения спутников во всех орбитальных режимах. Российские законодатели пропагандируют военную разработку противоспутниковых ракет для нанесения ударов по спутникам на низкой околоземной орбите, а Россия испытывает такое оружие для возможного развертывания. Российский чиновник также признал разработку ракеты авиационного базирования, способной уничтожать спутники на низкой околоземной орбите.10

То,