И в этот миг из дома вышла Эмманюель. Появилась на пороге нижнего этажа, сделала знак рукой.

— Come, — сказала она. — Come here[30].

Сначала я на руках отнес Юлию к пляжному центру. Там некоторое время колебался, как лучше поступить. Юдит предложила вызвать «скорую», но это предложение я немедля отверг. Не надо, решительно сказал я. Подумал о мигалке, о людях, которые сбегутся к носилкам, когда их будут задвигать в машину. О сирене. О неизбежном месте назначения — больнице. В больнице опять-таки другие люди будут сочувствовать моей дочери. Предупредительные медсестры. Доктора. Я сам врач. Я первый оценил ситуацию. Поставил точный диагноз. Другим незачем ставить его еще раз.

Тогда Юдит предложила, что она сходит за машиной, а я пока побуду с Юлией. Должен признать, она действовала четко. Не потеряла голову, как говорится. Я вообще-то ожидал, что она растеряется. Но она сохраняла полное спокойствие. Не спорила со мной. «О’кей, — сказала она, — как ты хочешь, так и сделаем». Попыталась положить руку на лоб Юлии, но, когда я отвернулся, уже не повторяла попытку. Мне хотелось поскорее покинуть это место. Возле нас уже собирался народ. Меня бесили взгляды, какие они бросали на мою дочь. Слишком много людей смотрели на нее. Я доктор, сказал я. Можете спокойно разойтись. Все под контролем.

«Нет, — сказал я Юдит. — Мы уходим. Я понесу ее».

Так мы и сделали. Пока шли, Юлия опять отключилась. Я привел ее в чувство. Она должна оставаться в сознании. На пляже мы встретили Алекса, Томаса и Лизу. О Ралфе и Стэнли ни слуху ни духу. Учитывая обстоятельства, я неплохо владел собой. Прежде всего наблюдал за реакцией Алекса. Он лишь взглянул на нас и поспешно отвел глаза. И не подошел. Задним числом мне кажется, что мой вид говорил сам за себя. Я был как зверь, который рычит, когда чужак пробует приблизиться к детенышу. Хотя нет. Не как зверь. Я и был зверь.

Теперь самое важное — Лиза. Я видел ее лицо, когда она бегом бросилась к нам.

— Юлия неважно себя чувствует, — быстро сказал я, опережая ее вопросы. — Пошли, едем домой.

Томас несколько раз обежал вокруг нас с криком «Футбол! Футбол!». Но Юдит крепко схватила его за плечо и так встряхнула, что он упал в песок. Я увидел слезы в его глазах, а Юдит так же рывком поставила его на ноги и сказала:

— А ну-ка уймись, Томас. Живо!

Мы пошли на парковку. Я с Юлией на руках, чуть позади Юдит, схватившая за руку Лизу, а за нею Алекс и скулящий Томас. Ралф был уже дома, как сообщила мне Юдит на обратном пути, он уехал на их машине. Стэнли пока не появился.

— Что с твоей машиной? — спросила Юдит, показывая на полуоторванный левый край переднего бампера. Хромированная рама левой фары смялась и треснула, стекло разбилось. Завтра утром съездим в автомастерскую, сказал мне Стэнли несколько часов назад на этой парковке. Я все оплачу, зато какое было удовольствие!

— Мы ехали сюда по темной дороге, — сказал я. — И по-моему, зацепили какое-то дерево.

Юдит не стала уточнять подробности. Открыла заднюю дверцу, чтобы я мог уложить Юлию на сиденье. Потом села рядом с моей дочерью, осторожно поместив ее голову себе на колени. Немного подвинулась к середине сиденья, знаком подозвала Алекса. Томасу и Лизе велела сесть на переднее сиденье.

— Но так нельзя! — сказал Томас. — Запрещено.

— Томас… — проговорила Юдит. Этого было достаточно: скрестив руки, он уселся рядом с Лизой.

Прежде чем включить мотор, я позвонил Каролине.

— Не пугайся, — мягко сказал я. — Ничего ужасного. — Тут я покривил душой, но мне не хотелось раньше времени сеять панику. Одновременно я старался говорить как можно тише, чтобы Юлия не слышала. — Все целы-невредимы. — Это тоже была ложь. — Сейчас приеду. — С этими словами я прервал связь.

Эмманюель откинула одеяло на двуспальной кровати, подвинула подушки. Когда я осторожно укладывал Юлию, Эмманюель ушла в ванную и тотчас вернулась — принесла фарфоровый тазик с водой и полотенце. Села по другую сторону кровати, у изголовья, намочила край полотенца и осторожно прижала его ко лбу Юлии.

— Voilà, — сказала она. Потом посмотрела на меня. — You know what happen..? You know who…[31]

Я покачал головой. Только сейчас, глянув ей в лицо, я сообразил, что она без темных очков. Впервые после нашего приезда. Впервые я смотрел ей в глаза.

— Мама…

Я схватил запястье Юлии.

— Мама сейчас придет.

Юдит и Каролина вместе с Лизой и Томасом ушли наверх. Юдит предложила побыть с нашей младшей дочкой и уложить ее в постель, но Каролина, быстро переглянувшись со мной, взяла Лизу за руку и вместе с нею поднялась по лестнице. В ее глазах я прочитал нерешительность. Конечно, в первую очередь ей хотелось быть подле Юлии, а с другой стороны, она не хотела в таких обстоятельствах оставлять младшую дочь с чужим человеком. Родители часто забывают об одном ребенке ради другого. С самого начала жена руководствовалась интуицией. Я тоже пытался, но, признаюсь, мне это было труднее, чем Каролине.

В ту минуту я услышал шорох где-то сбоку за спиной. Обернулся вполоборота — в дверях стоял Ралф. Видимо, только что принял душ. Влажные волосы облепили голову. Он переоделся в чистые белые шорты и красную футболку с коротким рукавом.

— Я слышал… — начал он, опершись одной рукой о притолоку и не делая попыток зайти в комнату. — Юдит мне рассказала…

Я отчетливо помню, чтó сделал. У меня не было ни малейшего желания видеть Ралфа здесь, вблизи моей дочери. С величайшим удовольствием я бы сказал ему, чтобы он поскорей убрался отсюда и оставил нас одних. Но я думал и о будущем. Обо всех возможных преступниках. Я видел Ралфа на пляже. Видел, как Юлия схватилась за трусики в тот раз, возле теннисного стола. Но шаг от одного до другого все же чересчур велик. Шаг от Ралфа, охваченного похотью к молоденьким девчонкам, от необузданного Ралфа — вот к этому. И с логикой как-то не клеится. Он что же, после инцидента на пляже сразу рванул пешком к другому развлекательному центру, потом вернулся на парковку и в конце концов поехал домой? Я попробовал втиснуть все это в правдоподобный отрезок времени, но выходило маловероятно. От второго комплекса Юдит звонила домой, и Ралф ответил. Нет, быстро поправил я себя: она связалась с Ралфом, и он сказал, что находится дома. Надо держать ухо востро, как раньше с Алексом. Не исключать загодя никого и ничего.

И я стал сосредоточенно наблюдать. Перевел взгляд с лица Ралфа на лицо дочери. Глаза Юлии были открыты. Я видел, куда она смотрела. На Ралфа. Она раз-другой моргнула, тихо сказала:

— Привет…

— Привет, девочка… — ответил Ралф.

Я опять повернулся к нему. Всмотрелся в его лицо. В точности так же, как всматривался в лица пациентов. Взглядом врача. Этот взгляд мгновенно замечает, что человек слишком много пьет, или страдает скрытой депрессией, или его мучают сексуальные неудачи. Ошибаюсь я редко. Знаю, когда люди лгут. «Полбутылки вина за обедом, доктор, не больше…» Подобные ответы меня не удовлетворяют. А после работы? — спрашиваю я. Вы ведь сперва идете в кафе выпить чего-нибудь? Ну, максимум один-два бокальчика пива. Но только вчера, так бывает не каждый день. Может, ваш муж слишком быстро кончает? — спрашиваю я у женщины с тяжелыми сизыми мешками под глазами. Может быть, вам хочется, чтобы он сделал некие вещи, но вы не смеете об этом сказать? Я слышу, как кто-то насвистывает за дверью кабинета, а затем этот кто-то, насвистывая, входит ко мне в кабинет. Самоубийство — возможность вполне реальная, — говорю я минуту спустя. — Некоторых людей утешает, что они могут сами свести счеты с жизнью. Их смущает лишь способ. Как это сделать. Поезд — полная жуть. Вскрыть в ванне вены — слишком кроваво. Повеситься — мучительно, умрешь далеко не сразу. Снотворное можно вытошнить. Впрочем, есть средства, обеспечивающие безболезненную и спокойную смерть. Могу помочь с этим делом…