Вот и сейчас мне послышался голос Каролины: Как ты мог отпустить ее туда с этим мальчиком? Я посмотрел в туалетное зеркало. На свой налитой кровью глаз. Я ничего не мог сделать, мысленно ответил я. Их уже не было. Ралф и Юдит их отпустили… Ответ хилый, я знал. Отговорка.

И прежде чем голос Каролины успел произнести следующую фразу: Если бы я тоже поехала на пляж, такого бы не случилось, — я принял решение.

Конечно же я сначала позвонил ей на мобильный. Год назад, когда Юлия перешла в лицей, мы подарили ей мобильный телефон. На всякий случай, твердили мы себе. Она всегда сможет нам позвонить. И мы ей тоже, думали мы. Но Юлия с самого начала наловчилась отвечать, только когда ей было удобно. Телефон лежал в сумке, и я, наверно, не слышала звонка, говорила она. Или: батарейка села.

Поэтому я не удивился, когда ее номер после трех гудков переключился на голосовую почту. Оставлять сообщение не имело смысла, я знал. Голосовую почту она вообще никогда не проверяла. Словом, я не удивился, но, с другой стороны, и не встревожился по-настоящему. Вполне возможно, она вообще не взяла мобильник с собой, оставила на даче. А если он и при ней, то как раз нынче вечером у нее есть причины вырубить телефон: с красивым мальчиком на берегу под звездами, какая тринадцатилетняя девочка захочет, чтобы ей названивали надоедливые родители?

— Ты видела Юдит? — спросил я у Лизы, когда с некоторым трудом сумел привлечь ее внимание и она, тяжело дыша, подбежала ко мне.

— Кого? — Она толком не слушала, взглядом следила за играющими в футбол мальчишками.

— Юдит. Маму Томаса.

Ответа не последовало. Лицо у Лизы блестело от пота, она отвела с глаз прядь волос.

— Лиза…

— Да?

— Я задал тебе вопрос…

— Извини. О чем ты спросил? — Она впервые посмотрела на меня. — Что у тебя с глазом, папа?

Я крепко зажмурил глаз, потом попытался открыть. Без толку. Сию же минуту хлынули слезы.

— Пустяки… — сказал я. — Попало что-то… соринка, или мошка, или еще что…

— Мама Томаса сидит вон там. — Лиза показала на другую сторону импровизированного футбольного поля.

Берег там слегка повыше, а прямо за этим подъемом шумит прибой. Юдит, поджав ноги, сидела на песке. Я помахал рукой, сперва она не увидела, но потом махнула в ответ.

Ступай играть, хотел я сказать Лизе, но ее уже и след простыл. Лавируя между футболистами, я прошел через поле.

— Та-ак, — сказала Юдит, когда я остановился перед нею. — Много петард запустили?

В руке у нее была сигарета. Я ощупал карман шорт, достал свою пачку. Наклонился к Юдит, она поднесла мне огонь.

— Хочу сходить к другому пляжному центру, — сказал я. — Туда ушли Алекс и Юлия.

Я постарался взять самый непринужденный тон, но, видимо, в моем голосе все же сквозила тревога.

— Может, составить тебе компанию? — спросила Юдит.

Я затянулся сигаретой. Меньше чем в пяти метрах от нас на песок набегали волны. Мелкие брызги осыпали мое лицо.

— Не знаю… — Жестом я показал назад, где наши младшие дети играли в футбол.

— Ах, им нет до нас дела. И народу здесь полно. Так что пока они здесь… — Юдит встала. — Я скажу Томасу, что мы скоро вернемся. Что у тебя с глазом?

На темном участке берега было не так темно, как я думал. Тут и там за дюнами и на дюнах виднелись летние дачи с освещенными террасами. Уже минут через десять тяжелый ритм ударных затих, и звуки другого развлекательного центра стали отчетливее. Другая музыка: сальса или, во всяком случае, что-то южноамериканское. Юдит сняла шлепанцы и несла их в руке.

Тревога, одолевавшая меня, внезапно улетучилась. Как часто бывало, я опять ни о чем не беспокоился, так мне казалось. Ну скажите на милость, что здесь может случиться? Временами навстречу попадались кучки людей, большей частью молодежь, тинейджеры в полудлинных купальных трусах и в бикини, парочки, которые шли обнявшись и через каждые пять метров останавливались, чтобы поцеловаться.

— Извини, что я ушла, — сказала Юдит. — Просто я терпеть не могу, когда Ралф так себя ведет. Он прямо как большой ребенок. Забывает, что у самого уже дети. Меня по-страшному злит такое его поведение при детях.

Я промолчал. Но шел совсем рядом с нею, наши плечи задевали друг о друга. Я чуял легкий запах, морской, смешанный с духами и деодорантом. Теперь это лишь вопрос времени, я знал. Вернее, вопрос планирования времени. Обнять ее за талию прямо сейчас — значит торопить события. Я прикинул расстояние до огней второго центра. Еще минут десять. Через десять минут она будет моей. Но и тогда действовать надо деликатно. Ну, то есть деликатно с ее точки зрения.

— Вообще-то мне смешно, — сказал я, — как Ралф способен увлечься чем угодно. От подводного плавания до разрубания меч-рыбы на куски — он все делает с одинаковым энтузиазмом. И с одинаковой энергией. Иногда просто завидки берут. У меня такой энергии нет.

Женщины ругают своих мужей. Все женщины. Иной раз они попросту испытывают потребность облегчить душу. Но идти у них на поводу нельзя. Ни в коем случае. Нельзя создавать у них впечатление, что они сделали неправильный выбор. Наоборот. Надо встать на защиту раскритикованного мужа. Защищая раскритикованного мужа, косвенно делаешь женщине комплимент касательно ее прекрасного выбора.

— Правда? — сказала Юдит. — А я иной раз устаю. От его энергии.

Меньше часа назад на пляже, демонстрируя фокус с котелком, Ралф назвал свою жену брюзгой. По-моему, совершенно справедливо. Юдит действительно брюзга. Когда запускали петарды в саду, брюзжала без всякой причины. Но она красивая и пахнет приятно. Только вот иметь такую жену, как Юдит, не стоит. Не то каждый раз при ее появлении придется снимать ноги со стола. А вдобавок вовремя стричь газон и ни под каким видом не пить пиво в постели. Если рыгнешь или выпустишь газы, она состроит такую же недовольную мину, как давеча, когда запустили котелок. Но я на ней не женат. К счастью. Она со мной только на сегодняшний вечер. И разве что на разок-другой потом, когда мы все вернемся из отпуска.

Мне было нелегко открыто себе признаться, вполне возможно, я даже не до конца это сознавал, но что-то в ее брюзгливости меня как раз заводило. Женщина, которая не умеет смеяться над выпускающими газы мужчинами. Которая, будь у нее возможность, выгнала бы этих мужчин из класса. Мы бы дожидались в коридоре, когда нас позовут обратно. Представив себе эту картину, я почувствовал, как мой член шевельнулся под шортами. Я подавил соблазн схватить ее прямо сейчас и без долгих разговоров прижать к песку. Полуизнасилование женщинам нравится. Всем женщинам.

— Охотно верю, что ты устаешь, — сказал я. — С другой стороны, ты, вероятно, редко скучаешь с таким мужем, как Ралф. В смысле он постоянно что-то придумывает.