от маетка твоей княжьей мосьцы займет время, которое сейчас на вес золота! – настойчиво убеждал я.

Иеремия, подумав, согласился.

– Жаль, конечно… А еще больше будет расстроена моя супруга, панство же знает, как приятно ваше общество княгине! Но – интересы дела на первом месте, тут пан Анджей совершенно прав. За жен и детей не беспокойтесь, им будет обеспечен прекрасный уход. А я ради соблюдения секретности отменю все приемы, под разными предлогами. Ничего, соседи как-нибудь переживут…

«Слава богу!» – я вздохнул с облегчением. Всем будет хорошо, особенно детям. Все-таки и условия там куда лучше, и хорошие медики под рукой, если (тьфу, тьфу!) что-то случится… Магдаленке (так назвали дочку Тадеуш и Агнешка – в честь матери полковника, к нескрываемому раздражению и обиде пани Катарины) и Сашке. Это имя для сына выбрал я, в честь моего бывшего подчиненного – того самого владельца турагентства, благодаря которому отец ребенка не только познакомился с его матерью, но и вообще остался жив за много лет до знакомства. Если бы Сашка тогда не заметил боковым зрением, как на дальнем краю поляны чуть шевельнулась ветка куста, и не упал с криком: «Ложись!», пуля попала бы мне в голову. А так она прошла над ней, застряв в стволе старой раскидистой ели…

Молодые мамаши, которые, едва оправившись после родов, начали снова жаловаться на тесноту и скуку (Анжела наедине со мной – еще и на кошмарные средневековые бытовые «удобства», которые правильнее было бы назвать неудобствами), почему-то не пришли в восторг от известия, что их с нетерпением ждут в княжеском имении, где будут и просторные светлые комнаты, и куча вышколенной прислуги, и развлечения, и много чего другого. Напротив, они попробовали устроить нам сцену.

– Мы отсюда, а баб – сюда? – возмущенно твердила Анжела, сверкая глазами. Агнешка кивала, всем своим видом показывая, что полностью разделяет точку зрения любимой подруги. – Жены, значит, больше не нужны? Ну, понятно: фигуры расплылись, спать с вами пока не можем… – Любимая блондинка чуть не всхлипнула от жалости к слабому полу. – А мы, между прочим, ваших детей вынашивали и рожали! Ваших, не чьих-нибудь!

– Святая правда! – поддержала Агнешка и даже перекрестилась с гордым видом великомученицы, хотя никто ее вроде и не подозревал в супружеской неверности.

– Милая, о каких бабах ты говоришь! – схватился я за голову. – Мы с Тадеушем к вечеру еле ноги волочим! Засыпаем как убитые, едва коснувшись подушки! Нас сейчас даже молодая Шэрон Стоун не возбудила бы, со всем ее «основным инстинктом»…

Запоздало спохватившись, что наговорил лишнего, я умолк.

– А кто это такая, проше пана Анджея? – насторожилась Агнешка. – Имя-то явно не московитское!

– Э-э-э… Это приемная дочь пани Камасутры, – извернулся я, брякнув первое, что пришло в голову. – Тоже родом из восточных земель… Прошу прощения, нам с паном Тадеушем надо кое-что обсудить.

И, схватив полковника за руку, буквально выскочил наружу. Нам вслед полетел негодующий упрек Анжелы:

– Зубы не заговаривай! Знаем мы вас, мужиков! Уж ее-то оприходовали бы сразу, вдвоем!

– Я хочу на войну! – теперь уже схватился за голову Тадеуш. – Как можно скорее! Где этот дьяблов Хмельницкий?!

В конце концов, естественно, состоялось примирение. Мы торжественно поклялись своим благоверным, что будем заезжать к князю при первой возможности, а от баб-искусительниц (если они каким-то чудом попадут в крепость) шарахнемся с воплем: «Изыди!», аки праведник от нечистой силы. Судя по скептическим выражениям лиц женушек, у них еще оставались сомнения, но они предпочли держать их при себе.

– Хорошо, но здесь будет только одна служанка! – решительно заявила Анжела. – Та самая, пожилая. Все же спокойнее! Мужики – не женщины, им много прислуги не надо.

* * *

А вот теперь они плакали и не могли остановиться. Временами даже пытались подвывать, как деревенские бабы. Получалось это у них плохо, но горе было непритворным. И мы с Тадеушем вовсе не думали на них сердиться или упрекать: мол, супругам пана первого советника князя Вишневецкого и его первого помощника подобает вести себя степенно, с достоинством, ведь не мещанки какие-нибудь и тем более не хлопки… Итак, мы действительно уходили на войну, где могло случиться что угодно.

Служанки, почтительно столпившись в отдалении, всхлипывали в унисон. То же самое делали крепкие, ядреные кормилицы, на руках у которых были кружевные свертки с Сашей и Магдаленой.

– Агнуся, ну не надо… – растерянно твердил Тадеуш, поглаживая черные косы жены, рыдавшей на его груди. – Все будет в порядке, вот увидишь!

– Анжела, не плачь, я вернусь живым и здоровым! – старался успокоить я любимую блондинку, гладя золотистый шелк, который так любил медленно пропускать меж пальцев, любуясь чудесной картиной. – Ты же знаешь, что это не первая моя война. К тому же чем выше звание, тем меньше опасность!

Судя по усилившемуся рыданию, моей благоверной было все равно, какая эта война по счету. Да и я немного покривил душой, чтобы успокоить жену. Уж мне-то хорошо было известно, что пуле или осколку все равно, кого разить: рядового ли, сержанта или офицера… Генералы, и те гибнут.

– Агнуся, ну хватит… Прошу тебя…

– Милая, перестань! Я сейчас сам расплачусь… Вот стыд-то будет для первого советника!

– Агнусенька, а если что… То есть, я хочу сказать, наверняка вернусь, но всякое же может случиться… Благословляю нашу милую Магдаленку заранее! Пусть она будет доброй и хорошей женой пану Александру! А если Езус благословит их детьми и среди них будут мальчики, пусть одного назовут Тадиком, в честь деда. Хорошо, милая?

– А-а-аааа!!! – вцепившись мертвой хваткой в мужа, завыла Агнешка так, что кормилица с перепугу чуть не уронила потенциальную невесту. Потревоженная Магдаленка присоединилась к матери пронзительным ревом.

– Пан Тадеуш, ну вы нашли что сказать! – досадливо покачал я головой.

– А разве пан Анджей против? – ахнул поляк. – Он считает, что моя дочь не пара его сыну?

– Господи, пошли мне терпения! – закатил я глаза. – В этой стране рехнуться можно!

* * *

Как только гонец, едва не загнавший коня, принес долгожданное известие, что казаки и татары двинулись к Збаражу, занятому отрядами Конецпольского, Лянцкоронского и Фирлея, был запущен механизм, остановить который уже не представлялось возможным… Слишком долго мы ждали этого момента, слишком много сил и средств вложили в подготовку. А главное – слишком грандиозным был наш план, все тонкости которого знали только два человека в мире: князь Иеремия и его первый советник.

Теперь оставалось дождаться самого удобного момента, когда Збараж окажется в глухой осаде и вопрос его падения (а заодно – гибели или пленения войска Речи