— Отец Моралес будет свидетелем на свадьбе, — твердо говорит он. — Оформление документов может быть завершено в ратуше утром.

— Идеально. — Найл натянуто улыбается священнику. — Спасибо, что оказали нам услугу, отец.

— А как тебя зовут, сынок?

— Найл Джозеф Фланаган. — Найл расправляет плечи, стоя параллельно алтарю, а я стою перед ним, внезапно чувствуя себя очень маленькой и застенчивой в своем белом платье. Это совсем не похоже на свадьбу, которую я себе представляла, но я никогда не хотела той свадьбы, которую представляла.

Мы начали со спонтанной, запретной ночи вместе, и мы поженимся таким же образом. Когда Найл берет мои руки в свои грубые, и горячие ладони, обхватывают их, я чувствую, как меня пробирает дрожь. Трудно чувствовать, что это неправильно, даже после всего, что произошло, трудно не чувствовать, что все это привело нас сюда. Даже признавая свою роль в этом, то неправильное, что я совершила, сегодня вечером кажется, что нам суждено было стоять здесь. Когда я поднимаю взгляд на Найла, мои губы произносят слова Изабелла Лупе Сантьяго, когда отец Эрнандес спрашивает мое имя, я не хочу быть где-либо еще.

Больше всего на свете я желаю, чтобы он чувствовал то же самое.

Священник застывает, и я чувствую укол страха.

— Сантьяго? — Спрашивает он подозрительно, и мне приходится бороться с собой, чтобы не отреагировать. Конечно, он должен был знать, кем был мой отец.

Найл на мгновение отпускает одну из моих рук, лезет в карман и протягивает священнику еще две сложенные купюры.

— Продолжайте, отец, — коротко говорит он, и священник хмурится. На мгновение мне кажется, что он собирается взять взятку и все равно сказать нам убираться, но затем его плечи расслабляются.

— Как я понимаю, это не имеет отношения к Рикардо Сантьяго? — Отец Эрнандес смотрит на меня, и я хватаюсь за это слово, зная, что оно есть.

— Никакого отношения, — быстро заверяю я его, и он кивает.

— Что ж, тогда я не вижу никакой проблемы. — Священник переводит взгляд с нас двоих. — Найл и Изабелла, вы пришли сюда, чтобы вступить в брак без принуждения, свободно и от всего сердца?

— Да, — говорим мы с Найлом в унисон, и я чувствую, как мое сердце трепещет в груди при звуке его голоса, сильного и уверенного. Возможно, без принуждения, но от всего сердца? Я не могу представить, что может быть дальше от истины.

— Готовы ли вы, вступая на путь брака, любить и почитать друг друга до тех пор, пока вы оба будете жить?

— Да. — На этот раз мой голос прерывается, пока мы говорим, мой пульс учащается.

— Готовы ли вы с любовью принимать детей от Бога и воспитывать их в соответствии с законом Христа и его церкви?

На этот раз взгляд Найла ловит мой, когда мы говорим утвердительно. Что-то в его пронзительных голубых глазах заставляет меня затаить дыхание, как будто, возможно, все это что-то все-таки значит. Как будто, может быть, это не просто шоу, чтобы держать руки Диего подальше от меня.

— Поскольку вы намерены вступить в завет священного супружества, соедините свои правые руки и повторяйте за мной, заявляя о своем согласии перед Богом и его Церковью. Священник многозначительно смотрит вниз, где Найл уже держит обе мои руки. Найл прочищает горло, отпуская мою левую, и начинает повторять за отцом Эрнандесом.

— Я, Найл Джозеф Фланаган, беру тебя, Изабелла Лупе Сантьяго, в законные жены. — Его голубые глаза непоколебимо смотрят в мои, и я чувствую легкое головокружение, когда цепляюсь за его руку. Внезапно в церкви становится слишком тепло, всего этого слишком много, и мой пульс учащается, когда Найл произносит обеты вслух, четко и без колебаний. — Я обещаю быть верным тебе в хорошие и плохие времена, в болезни и здравии, в богатстве или бедности. Я буду любить и почитать тебя все дни своей жизни.

Я чувствую, как мое сердце снова раскрывается, когда я начинаю повторять свои собственные клятвы, сдерживая слезы, угрожающие навернуться на глаза. Больше всего на свете в тот момент я хочу, чтобы это было по-настоящему. Что Найл имел в виду все это и что мы были действительно счастливы. Чтобы я никогда не лгала, и он мог любить меня…все дни своей жизни.

— Я… — Мой голос срывается, и я тихонько прочищаю горло. — Я, Изабелла Лупе Сантьяго, беру тебя, Найл Джозеф Фланаган… — Я только сейчас узнаю его второе имя. Он услышал мое имя на гала-ужине, но я не знала его. Я чувствую, как у меня сводит живот, что-то похожее на истерику, грозящую вот-вот разразиться, но я подавляю это изо всех сил, какие у меня есть. Я могу быть сильной. Я справлюсь с этим… я уже проходила через гораздо худшее. Что такое маленькое горе по сравнению с тем, через что я заставила пройти Найла?

— …быть моим законным мужем, — продолжаю я, мой голос все еще дрожит. — Я обещаю быть верной тебе в хорошие и плохие времена, в болезни и здравии, в богатстве или бедности. Я буду любить и чтить тебя все дни своей жизни.

— У вас есть кольца?

Найл кивает, лезет в карман и выуживает бархатные коробочки. Отец Моралес берет их обе, вручая Найлу тонкую ленту для меня, а мне ту, что потолще.

Отец Эрнандес прочищает горло.

— Повторяйте за мной.

Найл протягивает мне ленту, бережно удерживая мою левую руку в своей правой.

— Изабелла Лупе Сантьяго, прими это кольцо как знак моей любви и верности, во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Кольцо приятно скользит по моему пальцу, касаясь порезов, оставленных Диего, и мне почти кажется, что Найл слегка сжимает мою руку, прежде чем отпустить, хотя я не могу быть уверена.

Я беру левую руку Найла, ощущая шероховатость его пальцев, стараясь не вспоминать, как они скользили по моей коже, внутри меня…

— Изабелла? — Мягко спрашивает Найл, и я чувствую, что краснею.

— Найл Джозеф Фланаган, прими это кольцо в знак моей любви и верности, — быстро говорю я, надевая кольцо ему на палец. — Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Я с трудом слышу, как священник объявляет нас мужем и женой, потому что в спешке добраться сюда я забыла, что Найл поцелует меня. Я смутно слышу, что ты можешь поцеловать невесту, и затем мое сердце учащенно бьется, когда Найл нежно притягивает меня к себе, его голова наклоняется к моей.

Я думала, что он никогда больше не поцелует меня. Даже после того, как он спас меня, даже после того, как стало ясно, что теперь нас связывает ребенок, которого я ношу, я не думала, что когда-нибудь снова почувствую его губы на своих. Но теперь они касаются